— Герман?

Он вздрогнул, пробуждаясь от дремы, и, открыв глаза, заморгал. Алина сидела на краешке кровати рядом с ним и с тревогой всматривалась в его лицо. Она была так бледна, что ее лицо казалось меловой маской с россыпью черных «мушек». Волосы надо лбом у корней были мокрыми, видимо, Алина намочила их, умываясь. Она уже успела переодеться из пижамы в джемпер и джинсы, и Герман, заметив это, испуганно подскочил на месте:

— Я уснул?! Почему вы не разбудили меня? Мы же не…

— Все хорошо, Герман, — перебила его Алина. — И десяти минут не прошло. Как вы себя чувствуете?

Как он себя чувствует? Странно. В непривычной тишине. Так, будто из шумного заводского цеха внезапно попал в безмолвный лес. Он не сразу понял, что причина этого нового ощущения — исчезнувшая боль, с которой он уже свыкся, как с постоянным фоном. Даже нога «молчала».

А вот девушке в отличие от него было худо: лицо ее стало не только пугающе белым, но и покрылось испариной. Алина дрожащей рукой стерла со лба бисеринки пота и облизала пересохшие губы.

— Я себя чувствую хорошо, просто замечательно, — торопливо произнес Герман. — А вот вы, похоже, не очень.

— Это пройдет, — тихо ответила она и встала. — Нам нужно, как вы говорите, идти.

— Похоже, это теперь мне придется нести вас.

— Не надейтесь. Я приду в себя быстро, когда съем шоколада и выйду на воздух. А вот ваши травмы пока так и остались с вами. Я вас не вылечила. Только немного ослабила боль.

— Как вам это удалось?

— Долгая история, — довольно резко ответила она и покинула комнату.

Когда Герман вышел в коридор, Алина уже стояла в куртке. В одной руке девушка держала распечатанную шоколадку, от которой, не обращая внимания на мужчину, откусила сразу большой кусок. Она взяла сумку, и они тихо, стараясь не производить шума, вышли наружу и обогнули дом.

Забор, за которым располагался пустырь, был не то чтобы высоким, но перелезть через него оказалось непросто. Герману пришлось вначале подсадить Алину, и когда он удостоверился, что она благополучно приземлилась по ту сторону, поискал сам, что можно использовать в качестве приступки. Когда он наконец-то спрыгнул на землю, поврежденное ребро напомнило о себе пронзившей грудь болью. Он от неожиданности хватанул воздух ртом, но затем выдохнул осторожно и медленно.

— Как выдастся возможность, сразу же обратитесь к врачу, — тихо напомнила Алина, помогая ему подняться.

— Угу.

— Куда нам теперь?

— К лесу, — неопределенно махнул он рукой. — Вон через те кустарники. И пригнитесь на всякий случай.

— Мне кажется, вы все же преувеличиваете.

— Преувеличиваю, — усмехнулся Герман. Ему не нравилось то, что сейчас они, перебравшись через забор, находились на пригорке и были видны как на ладони. Он оглянулся на поселок и заметил какое-то движение во дворе одного из домов.

— Вот, полюбуйтесь.

Он дернул девушку за рукав и указал на возвышающуюся над крышами «мачту», по стволу которой кто-то взбирался на самую верхушку.

Алина, проследив за его жестом, испуганно вскрикнула и тут же поднесла ладонь ко рту:

— Он же свалится! Там все ступени сгнили!

— А вы присмотритесь и увидите, что ступени ему не нужны.

Кто-то и правда лез по столбу как кошка, быстро и ловко переставляя попеременно все четыре конечности. В этом зрелище было что-то одновременно и пугающее, и завораживающее, и Герман, пожалуй, понаблюдал бы за неизвестным «акробатом» подольше, если бы не риск оказаться замеченным.

— Как он это делает? И зачем туда полез?

— Нас высматривать — вот зачем. Пойдемте, Алина.

Она что-то проговорила в ответ, но он уже схватил ее за руку и потащил за собой. Разговоры они будут вести потом, в безопасном месте.

— Пригнитесь, — приказал Герман. Так, перебежками, укрываясь за кустами и не расцепляя рук, они добрались наконец-то до покрывающего гору леса. Только вот, похоже, он переоценил и легкость пути, и их силы. Гора круто уходила вверх, и низкие деревца, и колючие кустарники, покрывающие ее, образовывали непролазную чащу. Даже если они смогут как-то пробраться в лес, то взбираться дальше без специального обмундирования сложно.

— Нам точно надо туда? — скептически осведомилась Алина.

Не верит. До сих пор не верит. Даже после того как увидела нечеловеческим способом карабкающегося на опасную высоту жителя поселка. Впрочем, понять ее можно: он до сих пор ничего не объяснил толком и остается для нее незнакомым мужчиной, тогда как с жителями у нее завязалась дружба.

— Нам надо в безопасное место, — процедил Герман сквозь зубы и невольно потер грудь. Придется двигаться вдоль горы по открытой местности. Рано или поздно их заметят, но ничего другого не остается.

Герман шел так быстро, что Алина едва за ним поспевала. Он не оглядывался, а она его не окликала, но раздражение на него, а еще больше — на себя за то, что позволила втянуть себя в сомнительную авантюру, возрастало с каждым шагом, с каждой кочкой, о которую она спотыкалась, с каждой рытвиной. Герман, похоже, забыл о ней — настолько, что, когда пришлось спускаться в какой-то ров, перегородивший им дорогу, он не только не подал ей руки, чтобы помочь, но даже не оглянулся. Алина выбралась из рва самостоятельно и едва удержалась от того, чтобы не крикнуть в спину Герману что-нибудь злое. Обидело ее не столько отсутствие у него хороших манер, сколько его вероломство: она ведь не только вытащила его из ямы, не только оказала помощь, но и нарушила данное себе обещание и сняла ему боль. А он сейчас вел себя так, будто ее не существовало! Знала бы, оставила как есть. И пусть хромал бы сам, куда задумал!

— Герман! — не выдержала она, когда на их пути появился широкий ручей. — Неплохо, если бы вы помогли мне перебраться, а? Хотя бы в качестве небольшой благодарности за то, что я как бы вытащила вас из ямы. Уж молчу о том, что зачем-то облегчила вам боль. Видимо, не стоило этого делать, раз вы теперь так резво скачете!

— Алина, не время для обид, — отрезал мужчина. Но остановился, поджидая ее. И, когда она, запыхавшись, приблизилась к нему, уже мягче добавил: — Я вас не бросил. Но задаю темп и выбираю нам дорогу. Мы торопимся.

— Вот именно! Поэтому неплохо бы помочь мне перебираться через ямы, ручьи и что вы там еще нам выбрали!

— Я видел, что вы справляетесь без моей помощи. Не думал, что для вас так важно, чтобы на каждой кочке вам галантно подавали руку.

— Очень хорошо, Герман! Без вашей помощи я, по-вашему, могу и обойтись. Но напомню, что без моей вы бы вряд ли так бодро прыгали! И что на эту полосу препятствий я подписалась только из желания помочь вам дойти.

Он вдруг тихо засмеялся:

— Хорошо, Алина. Признаю, веду себя непорядочно. Но я спасаю наши шкуры.