Белов думал вчера об этом – и вовремя спохватился, понимая, что никаких «и потом» для него не существует.

– Ага! – подхватил, заинтересованно глядя на него, главный. Вытащил все ж таки заявление из папки, положил перед собой, перечитал его вслух. – Надо бы крылья пририсовать к этой вот бумаге, Белов. Ангел писал, не иначе!

– Скажете тоже… – Веня засмущался, в глубине души ожидая некоего подвоха.

И дождался.

– Или дурак лопоухий! – заключил после выразительной паузы главный. – На кой черт тебе это надо, скажи?! Баба от тебя ушла к другому, тот обосрался, а ты его собрался из дерьма вытаскивать? Сдурел, да?! С ума сошел совсем?!

– С ума сошел, но уже давно… Когда ее встретил. Теперь уж мне не поумнеть.

Главный вдруг с грохотом взгромоздил оба локтя на стол. Впился растопыренными пальцами в собственные волосы. Застонал протяжно. Забормотал что-то про глупых доверчивых лопоухих гениев. Про сучек, ломающих им жизнь. Про самого себя, непонятно зачем в это дело вникающего. Ныл что-то такое, и очень долго. Белову его стоны показались бесконечными.

Он бы с радостью отсюда ушел. Отнес бы заявление в кадры. Собрал бы свой портфель и двинул прямиком по маршруту, расписанному еще вчера. Это уже после того, как те мерзкие мысли его покинули, он все расписал. Потом, дома, в тишине, при свете любимой настольной лампы, абажур для которой ему сделали на заказ по его эскизам, он бы все проанализировал, продумал, позвонил бы Маше.

Господи, какое счастье, что он теперь может звонить ей по причине и без! Может просто набрать номер ее мобильного, услышать ее голос, поговорить. Он целых четыре года был лишен этой возможности. Теперь она появилась. Как там говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло?

– Ты подставляешься, Белов! – подвел черту под их затянувшейся беседой главный. – Ты это понимаешь?

– Да, наверное. – Он неопределенно пожал плечами.

– Наверное! Девок кто-то валит направо и налево, а он с деревянным мечом собрался всех победить! Ох-ох-ох… Ладно, ступай уж, Дон Кихот. – Он запустил по столу в его сторону уже несколько измусоленное, но все же подписанное заявление. – Если что – помощи проси. Помогу, чем могу.

– Правда? – Вот тут он удивился. Подошел к двери, посмотрел на главного. – В самом деле, я могу на вас рассчитывать?

– Я сказал – чем могу! Я не господь бог и не крестный папа, контролирующий местных киллеров. Но… Короче, брат мой родной очень серьезный пост занимает в этих самых структурах. Сидит он в кресле своем давно и прочно и просидит, думаю, еще очень долго. Мне он не откажет, это точно. – Главный вдруг невесело усмехнулся: – Так как-то вышло, что я – в строительном бизнесе, а он – в правоохранительных структурах… Н-да, родители наши всегда были против его выбора. Начинал-то он с самых низов и вот дослужился. Никто и не думал… Так что, если тебе помощь какая-то потребуется… Не думай только, что я преступников с тобой стану ловить и брата припрягу! Так, в плане консультаций, думаю, он не откажет. Ох, господи, ну какой из тебя сыщик? Какой?! Ступай, Белов…

Кафе было закрыто на перерыв. Вот об этом он как-то не подумал, составляя маршрут своих сегодняшних передвижений. А должен был! Нет, скорее он подумал, просто очень долго просидел в кабинете у главного.

Странно он как-то ведет себя сегодня, а? Обычное деловое общение с начальством вдруг «вильнуло» куда-то не туда, и главный, взяв покровительственный тон, принялся вдруг учить его и «лечить», как… прямо как брат или друг, честное слово! Даже помощь пообещал, если что.

Но кафе в перерыв открыть и он вряд ли сумел бы.

Вениамин взглянул на часы. До конца перерыва оставалось пятнадцать минут. Он отошел от дверей и посмотрел в сторону дома, из окон которого и прогремели в тот роковой для Маринки день выстрелы.

Следствие установило, что выстрелы произвели из дома напротив кафе. Точного места, откуда стрелял киллер, основываясь на траектории полета пули, Белову никто не укажет. И тот же Горелов пошлет его с этими вопросами куда подальше. Но вот соседи, вероятно, что-то знают.

Горелов упоминал о том, что опрос жильцов дома ничего не дал. Но одно дело, когда человек говорит со следователем, и совсем другое, когда он беседует с другом погибшей.

Он решил назваться другом. Он и был им для Марины, так что – никакого вранья.

– Мужчина, мы открылись! – крикнул кто-то сзади.

Белов оглянулся и рассеянно улыбнулся молодой симпатичной девушке, переворачивавшей вывеску.

– Спасибо. – Он шагнул внутрь, за стеклянные двери.

Очень красиво, дорого, вкусно пахнет шоколадом, кофе, сдобой. Здесь коротали время его Машенька и Маринка, устав от беготни по магазинам. Пили кофе, ели пирожные. Интересно, сколько все это стоит? Наверняка кучу денег. Хорошо, что отпускные ему выдали сразу, иначе случился бы конфуз.

Он снял свою дутую куртку, сдал ее в гардероб. Поправил перед зеркальной стеной воротник рубашки, выглядывавший из узкого выреза джемпера мышиного цвета, чуть ослабил узел галстука.

Он волновался! Он не мог предположить, что так разнервничается. Надо что-то заказать… Да, а потом уже попытаться с кем-то поговорить. Так просто никто говорить с ним не станет.

Белов занял столик у окошка, выглянул на улицу.

Дом напротив, старинный красивый дом с лепниной под самой крышей и под балконами, показался ему неким зловещим пристанищем нелюдей.

Неужели никто и в самом деле ничего не видел и не слышал? Как гремит дверь чердачная, к примеру? Как спешит кто-то вверх по лестнице, дом-то – в четыре этажа, лифта наверняка нет, это он как строитель так решил. Как хлопает дверь подъездная, не слышали? Что, прямо так никто ничего и не слышал? И не видел?

Быть такого не может!

– Что закажете? – Возле его столика остановилась та симпатичная девушка с блокнотиком, зазывавшая его в кафе и перевернувшая вывеску, болтавшуюся на красивом блестящем шнуре.

– Кофе…

– И все?

– Ну, пожалуй, еще пирожное.

– Замечательно, – повеселела девушка. – Какое именно? Вы меню откройте, там все на картинках показано. Выбирайте!

– Спасибо, – улыбнулся девушке Белов. – На ваш вкус понадеюсь. Тут моя сестра с подругой часто отдыхали и всегда одни и те же пирожные заказывали. Очень хвалили, правда, названия их я не помню.

– Да? Надо же! – Она ответила ему улыбкой. – А что за девушки? Мы тут всех посетителей знаем в лицо. И к заказам их привыкли. Если вы обрисуете их, я сразу скажу, что они у нас заказывают.

– Заказывали… – поправил ее с печалью Белов, и, видит бог, он не играл ни капли. – Сестра теперь сюда не ходит. Подруга… Подруги ее больше нет. Он погибла недавно.

– Простите меня, пожалуйста! – Девушка испуганно округлила глаза, приложив блокнотик к груди. – Я не должна была, и…