litbaza книги онлайнИсторическая прозаЛукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы - Мария Беллончи

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 92
Перейти на страницу:

Теперь, когда наиболее сложный вопрос был решен, Чезаре смог перевести дух. Сбросив кардинальскую мантию, казавшуюся ему немыслимым бременем, Чезаре отправляется встречать французского посла, Луи де Вильнева, барона де Транс, прибывшего в Рим для передачи королевского декрета. Этим декретом Людовик XII жалует Чезаре титул герцога Валенсийского – «великолепного города на Роне в Дофине, где располагается университет… недалеко от Лиона и в двух днях пути от Авиньона, что будет приносить ему 10 тысяч экю дохода…» (так писал информатор маркизу Мантуанскому). Таким образом, кардинал Валенсийский стал герцогом Валенса; в Италии его еще называли «иль Валентине».

Чезаре, это было решено, уедет во Францию в сопровождении Вильнева и самых известных испанских аристократов. Становится известно и о личных приготовлениях Чезаре: он подверг такому разграблению римские лавки, что там не осталось даже намека на золотые и серебряные ткани, он забрал золотые цепочки и великолепных лошадей, доставленных ему из знаменитых конюшен Гонзага. Папа приходит в восторг при виде такого великолепия. «Папу больше всяких слов восторгало это великолепие», – говорили послы. Теперь, ощущая мощную поддержку, папа находит большое удовольствие в хороших отношениях со Сфорца, для которых его профранцузская политика представляла серьезную угрозу. Пока Чезаре как ненормальный тратил деньги, папа никак не мог нарадоваться при мысли о прибытии впечатляющей кавалькады во Францию. И сам Александр, и его сын, будучи испанцами, обожали пышность и великолепие и никогда не задумывались, что подобное пристрастие может вызвать насмешки со стороны окружающих. Менее всего им были свойственны умеренность и сдержанность. Им удалось бы достичь большего, если бы они, сдерживая свои безумные желания, избежали искушения ослепить короля Франции.

Чезаре был настоящим Борджиа, и ему шла красивая одежда. Его мускулистое тело было гибким и проворным, а движения гармоничными. К сожалению, его лицо было обезображено периодически возвращающейся «французской болезнью», которую он подхватил во время пребывания в Неаполе, и ему даже пришлось отложить поездку во Францию; не хотелось, чтобы девушка, которую он намеревался покорить, заметила следы заболевания. В конце концов, благодаря травам, выращиваемым в садах Ватикана, он смог привести себя в должный вид и 1 октября отправился во Францию. Он восседал на гнедой лошади в наряде из белой с золотом дамасской ткани и накидке из черного бархата; его лицо обрамлял завитой парик (вероятно, он носил парик, чтобы скрыть кардинальскую тонзуру). Чезаре вез во Францию две папские буллы: разрешение на развод французского короля и назначение кардиналом Жоржа д'Амбуаза.

Вся Италия говорила о его путешествии, а о его лошадях с серебряными подковами ходили легенды. Но, достигнув границы с Францией, Чезаре обнаружил, что не все так просто, как он надеялся. Слухи обогнали его, и при виде кортежа, несшего весть о несправедливом разводе с благочестивой королевой Жанной, и самого Чезаре суровые провинциальные католики средневековой Франции испытывали ужас, как если бы он олицетворял злого гения. Когда кавалькада прибыла в Шинон, где в это время находился королевский двор вместе с Людовиком XII, простолюдины застыли, онемев при виде золотых украшений, красочных нарядов и драгоценных камней вступившей в город процессии, а придворные постановили, что «маленький герцог Валентинуа был по-настоящему хорош». Чезаре встретили со всеми полагающимися почестями и пригласили ко двору, но, когда зашел разговор о браке с Карлоттой Арагонской, высказывания стали носить столь неопределенный характер, что Чезаре отказался передать буллу, касающуюся развода короля, до тех пор, пока не будет принято решение в отношении его собственного брака. В конце концов, Чезаре пришлось передать буллу, и он присутствовал на свадьбе короля и королевы Анны Бретонской, которая, то ли из кокетства, то ли из-за угрызений совести, в течение нескольких месяцев отказывалась выходить замуж, заявляя среди прочего, что ее происхождение не позволяет ей становиться французской куртизанкой. И все-таки 6 января 1499 года она стала королевой. Чезаре тем временем воспользовался торжествами, чтобы выразить почтение Карлотте Арагонской, являвшейся одной из придворных дам королевы. Его учтивость, похоже, произвела на Карлотту впечатление, но до определенной степени, поскольку она никогда не согласилась бы называться «кардинальшей». Говорили, что она заявила ему, что не даст положительного ответа до тех пор, пока не получит соответствующего приказа своего отца (к тому времени она была уже влюблена во французского барона, за которого и вышла замуж спустя несколько месяцев). Ее хитрость удалась; король Фредерико категорически отказался дать согласие, в результате чего французский король «неласково» выпроводил его послов из страны.

Но хотя Людовик XII производил впечатление человека крайне расстроенного происходящим, у меня нет никаких оснований полагаться на это впечатление. Любой, кто интересовался подробностями пребывания Чезаре во Франции, мог понять, что подразумевал один из кардиналов в Риме, когда сказал, что король удерживает герцога Валентинуа в качестве заложника, чтобы заполучить папу на свою сторону на время проводимой в Италии кампании. Теперь, когда Чезаре находился в изоляции вдали от родины, французы позволяли себе шутить на его счет; они говорили, что на сей раз «сыну Божьему» не удастся ускользнуть от них, как это было в Веллетри. Вскоре Чезаре с горечью осознал, что попал в западню, и предпринял мужественную попытку повлиять на события, в то время как его камергеры, не обладавшие его силой воли, не могли скрыть охватившей их тревоги. Один из них, «очень способный человек», описывая почести, оказанные Валентинуа королем, закончил письмо в Рим следующим образом: «Позвольте надеяться, что они не закончатся подобно почестям, оказанным Христу в Вербное воскресенье, после того как в пятницу его распяли». Сравнение, возможно, непочтительное, но это не преуменьшает его значения.

Играть роль жениха, прибывшего издалека, но не достигшего цели, уязвляло чувство собственного достоинства Чезаре. Март не принес никаких изменений в положение герцога Валентинуа; ему безуспешно предлагали одну за другой французских принцесс, а папа в разговорах с французским королем перешел на язвительный тон. Александр VI, будучи хорошим политиком, понял, что поездка Чезаре может самым губительным образом отразиться на Борджиа и нанести его семье моральный ущерб. Прошел слух, что не менее пяти коронованных особ унизились до того, что написали королю, объясняя, что королевская кровь Карлотты «не должна быть осквернена», подразумевалось, проходимцем. Папа был так раздражен, что в какой-то момент решил отозвать Чезаре и дать ему в жены итальянскую принцессу, тем самым связав его судьбу с Италией. Он заявил, что «хочет, чтобы он [Чезаре] женился в Италии и оставался в ней [в Италии]». Различные информаторы подтверждали пристрастие папы к Италии в этот период, и легко вообразить, каким образом национализм папы мог бы отразиться на Италии, собиравшейся защищаться от иностранного вторжения. Но в действительности Александр VI не обладал достаточной властью, чтобы отозвать сына: французы не дали бы Чезаре уехать. Лучше было оставить все как есть, притворившись, что его забавляет их игра.

Между тем Лукреция мирно жила в Риме вместе с мужем, веселым, предупредительным и в достаточной мере неаполитанцем, чтобы не беспокоиться о политических проблемах, если этого не требовалось. Он устраивал приемы, приглашал поэтов, литераторов, кардиналов и принцев, и под его тайной, но полной энтузиазма защитой небольшая партия арагонцев, которая впоследствии нанесла обиду Чезаре, начала процветать. Между тем в период серьезной политической напряженности Асканио Сфорца решил нанести визит Лукреции, чтобы лучше подготовиться к защите против французов. Подобно большинству женщин, Лукреция не любила заниматься политикой. Однако она достаточно долго жила среди людей, чтобы освоить искусство заботиться о собственных интересах в бурном взаимодействии семейных амбиций. Усердие, с которым Асканио Сфорца добивался дружбы герцога и герцогини, служит доказательством того, что через родственников мужа и союзников арагонской династии Лукреция пыталась помочь тем миланцам и испанцам, которые были какими угодно, только не послушными.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?