Мамины предки пришли отсюда. И это была часть ее наследия.

– Мы на месте, – тон Юрия все еще был отстраненным, а его лицо – непроницаемым.

Они остановились перед магазином с веселым, но выцветшим лимонным фасадом и крышей из красного кирпича. Большие стеклянные окна смотрели внутрь, и раннее утреннее солнце освещало выщербленную деревянную вывеску, висевшую на двери. «Кафе дамы Костова», – гласила она. «Закрыто».

Спутница Юрия вошла, но Ана схватила Юрия за запястье. Он замер, и когда их взгляды встретились, его глаза уже не были такими спокойными угольно-серыми, какими она знала их всю свою жизнь. В них ревел огонь.

Расстояние между ними увеличилось, заполняясь всем тем, о чем они не поговорили, пока не превратилось в кровоточащую рану. И Ана подумала о тенях, о кинжале в спине и холодном голосе. «Вы – противоположность нашему движению».

– Чего ты хочешь от меня? – ее голос прозвучал глухо из-за дней молчания.

Что-то промелькнуло в глазах Юрия.

– Я просто хочу поговорить.

Он вошел в магазин, оставив ее смотреть вслед силуэту мальчика, которого она когда-то знала.

Ана глубоко вздохнула и вошла.

Она оказалась в ресторане. Внутри было приятно тепло, деревянные половицы поскрипывали под ее ботинками. Столы укрывали ярко-желтые скатерти с изображениями прыгающих птиц и рыб. Дальше в глубине располагалось несколько кабинок, пустая стойка и дверь, ведущая на кухню. Пахло блинами и рыбой.

Юрий указал на кабинку у окна.

– Присаживайся, – коротко сказал он.

Снежная аффинитка исчезла за одной из множества дверей в задней части ресторана. Помещение казалось бы заброшенным, если бы не они двое.

Что-то сжалось в груди Аны.

– Почему ты спас меня? – спросила она. Ее рана резко запульсировала, и слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла сдержаться. – Ты попросил Сеина сделать это?

Гнев отразился на лице Юрия, и Ана поймала себя на том, что наслаждается этим. Что угодно, только не это холодное, вынужденное спокойствие.

– Все эти годы ты знала меня, – сказал он. – Ты считаешь меня трусом, Ана? – Он тяжело вздохнул и отвел взгляд. – Сеин действовал по собственной воле. Он был уволен со своей должности.

Прежде чем они успели сказать что-нибудь еще, раздался звон тарелок и глухой стук, и в следующий момент деревянная дверь в задней части ресторана распахнулась. Появилась девушка и с визгом бросилась на Юрия.

У Юрия отвисла челюсть, и он поймал ее, когда она налетела прямо на него.

– Лилия…

– Ты вернулся, Огнекосичка! – воскликнула она, протягивая руку, чтобы потянуть его за хвост.

Кончики ушей Юрия вспыхнули красным.

– Мы договорились, что ты перестанешь меня так называть, – пробормотал он, но потянул ее за одну из золотых косичек. – И я сказал тебе оставаться…

– Кто это? – Лилия теперь повернулась к Ане, широко раскрыв глаза.

Юрий беспомощно посмотрел на Ану. «Мы поговорим позже», – говорило выражение его лица, когда он взъерошил волосы девушки и сказал ей:

– Лилия, это Ана. Ана, это Лилия, моя сестра.

Девушка улыбнулась Ане, выглядя как уменьшенная копия своего брата, вплоть до веснушек на носу.

– Ты принцесса! – взвизгнула она и присела в неловком реверансе в своих юбках с узором из пионов. – Кольст принцесса!

Но приветствие только натянуло струну в груди Аны. Она не взглянула на Юрия, улыбнулась и опустила голову.

Сзади послышались еще шаги, мгновение спустя появилась женщина крепкого телосложения, как у Юрия, и с горячим взглядом, смягченным морщинками вокруг глаз, из-за которых казалось, что она уже улыбается. Ее ярко-рыжие волосы были зачесаны назад в пучок, а в крепких руках она держала деревянный черпак.

– Лилия, – кричала она, – я же говорила тебе никогда не оставлять масло у плиты или…

Женщина замолчала, когда ее взгляд упал на Ану. Ее глаза расширились.

– Ма, это Ана, – сказал Юрий. – Ана, это моя мама.

– Пожалуйста, – сказала мать Юрия, покраснев и присев в реверансе. – Зовите меня Раисой, Кольст принцесса.

– Пожалуйста, зовите меня Аной. – Внезапная волна вины сжала грудь Аны, когда она опустила голову и приказала женщине встать.

Во дворце Юрий всегда вспоминал о матери и сестре, которые остались в деревне на юге. Она никогда не задумывалась о них, но теперь они были здесь, во плоти. Большую часть своей жизни она думала о Юрии только как о своем друге и слуге во дворце. Никогда не думала, что у него есть семья, жизнь, кроме того, чтобы приносить ей горячее птичье молоко и составлять компанию. Что он жил вдали от своей семьи, когда был с ней.

Ана посмотрела на льняную юбку Раисы выцветшего красного цвета, покрытую пятнами масел и соусов, на распухшие запястья и лодыжки женщины, на ее волосы, выбившиеся из пучка. Она посмотрела на скромную обстановку ресторана, в воздухе пахло жиром и тестом. На Лилию, у которой были закатаны рукава и руки покрыты мыльной пеной.

До сих пор средства к существованию обычных граждан ее империи никогда не казались ей реальными, не казались чем-то большим, чем слова в пыльном томе или буква закона, написанная дорогими черными чернилами.

Все это казалось сном, когда Раиса приказала Юрию пойти на кухню, чтобы приготовить завтрак, а затем повела Ану вверх по шаткой лестнице в ванную. Они миновали лестничную площадку второго этажа со множеством комнат.

– Раньше это был пансион, – объяснила Раиса, – но теперь здесь живут детишки Юрия, и я предоставляю им жилье и питание.

– Вы имеете в виду Красных плащей? – спросила Ана, когда они протиснулись между простой глиняной ванной и ведром с горячей водой, от которой шел пар.

Раиса резко выдохнула.

– Причудливый титул, который они сами себе дали. Большинство из них юны, им некуда идти, они верят в дело, слишком важное, чтобы их можно было сдержать. Я делаю для них все, что могу. – Она порылась в шкафу. – Вот – аптечка. По тому как вы двигаетесь, могу сказать, что у вас рана. Садитесь, дитя, позвольте мне помочь вам.

Руки Раисы были нежными, когда она снимала рубашку Аны и бинты, которые она наложила сама.

– Когда Юрий получил должность во дворце, это был лучший день в нашей жизни, – пробормотала она, промывая рану теплой мыльной водой из ведра. – Мы переехали на юг, потому что слышали, что здесь для аффинитов безопаснее, чем на севере. Политика Империи в отношении аффинитов здесь более свободна, потому что отсюда до Сальскова очень далеко. Не то чтобы, – быстро добавила она, подняв глаза, – с ними случилось что-то плохое.

Ана поймала взгляд Раисы.

– С ними случилось слишком много плохого, – мягко сказала она, и плечи Раисы расслабились.