Но эти воспоминания принадлежали Ане, девушке, которая была потеряна, отчаянно одинока и боялась самой себя.

Она больше не была той девушкой.

«Вот какой выбор тебе предстоит сделать. – Шепот Шамиры зазвучал в ее голове. Плакат в ее руках, казалось, светился золотом солнца. – Какой Анастасией быть».

– И что же, – медленно произнесла Ана, – ты бы сделал, если бы я отказалась?

Они еще мгновение смотрели друг на друга, и между ними повисла неизбежная правда. Юрий открыл рот. Прежде чем он успел заговорить, на окно их кабинки упала тень. Ана повернулась, чтобы посмотреть.

Снаружи, на мощенной булыжником улице, стояла кемейранская девушка, сотканная из теней и ветра.

Линн.

Ана встала так резко, что ударилась о стол, звякнув чашками и блюдцами. Но радость, которую она испытала, высохла у нее на языке, когда из-за угла появилась вторая фигура.

Через улицу перебегал высокий темноволосый мужчина. Линн полуобернулась, и на ее лице отразился шок, когда он опрокинул ее, сбив с ног. Он поднял глаза, и когда Ана посмотрела в них – ледяную голубизну и огонь, – осознание приковало ее к месту.

Ана сделала всего два шага к двери ресторана, когда перед ней взорвались окна.

Все болело, будь прокляты боги, в воздухе пахло приторным дымом. Рамсон застонал, поднимаясь с булыжников, стекло звякнуло, когда он смахнул его в сторону и поднялся на ноги. В ушах у него звенело, мир качался, и когда он посмотрел на свои руки, то увидел на них кровь.

Как будто издалека он услышал возгласы. Пронзительные… крики.

Он поднял глаза, мир то появлялся, то исчезал из виду, пока он пытался сосредоточиться. Только когда кто-то врезался в него, крича и весь в крови, он понял, что происходит.

Пыль осела, и Рамсон увидел, как они продвигаются по улицам, пробираясь сквозь толпу, имперские патрули, сверкающие доспехи из черного камня, белые плащи, развевающиеся позади, верхом на своих остроглазых валькрифах.

Только это был не просто взвод.

Нет, их были сотни, они тянулись, насколько хватало глаз, змеящаяся армия серебристо-белого цвета, скользящая по улицам.

Холод пробежал по спине Рамсона.

Имперская инквизиция здесь.

Рамсон прищурился и потряс головой, чтобы избавиться от звона. Его снежный ястреб. Где его снежный ястреб? Он следовал за ним через порт Голдвотер, когда нашел Линн, которую, как думал, больше никогда не увидит, как вдруг взорвался ресторан через дорогу.

Среди столбов черного дыма и облаков пыли снежного ястреба нигде не было видно.

Рамсон посмотрел на приближающихся Белых плащей. Капитан, возглавлявший атаку, был достаточно близко, чтобы разглядеть безошибочно узнаваемую новую эмблему Морганьи на его нагрудной пластине.

Теперь, когда его снежный ястреб исчез, а имперская инквизиция сеяла хаос в городе, он никак не мог найти Линн. И Ану…

Плакат в его руках был скомкан, покрыт слоем сажи и пыли, а красный цвет картины едва различим.

Рамсон разгладил пергамент, его пальцы задержались на изображении девушки. Если он побежит сейчас, сможет уйти достаточно далеко, чтобы избежать поимки. Дая ждала его; он мог сесть в ее лодку, отправиться в Брегон и никогда больше не оглядываться на обреченную Империю.

Рамсон еще раз оглядел обезумевшую толпу. Он остановился, всего на мгновение, прежде чем скользнул в нее, исчезнув, как рыба в воде.

Мир был приглушен, если не считать отдаленного звона, запаха дыма в носу и жжения в легких. Ана зажмурилась, потом открыла глаза, потом снова закрыла, ожидая, когда мир вокруг нее перестанет вращаться. Ее бриджи и рубашку заливала кровь – она чувствовала это, яркие пятна света на фоне ее силы родства, теплые и струящиеся. Но ничего из этого не принадлежало ей.

Она заставила себя снова открыть глаза. Напротив разрушенной кабинки Юрий лежал лицом вниз на полу в багровой луже.

– Юрий! – крик вырвался из ее горла, когда она вскочила, и мир рухнул обратно в вихре дыма и звуков. Пол ресторана был усыпан обломками, смешанными с битым стеклом и разбитой посудой. Завтрак, которым они наслаждались всего несколько минут назад, – пельмени, пирожки – был разбросан по полу.

Ана опустилась на колени и обернула свою силу родства вокруг Юрия, замыкаясь вокруг знакомого отблеска дыма и огня и, наконец, слабых, трепещущих, словно умирающая бабочка, мягких вздохов его пульса. Без ее помощи он бы умер.

«И если он умрет, – очень тихий голос прошептал внутри нее, – твой путь свободен от политических соперников. Движение сопротивления объединится вокруг тебя».

И все же в этот момент она посмотрела вниз и увидела знакомые черты его лица. Она прикоснулась пальцами к его ярко-рыжим волосам, которые любила с тех пор, как себя помнила, теперь они были грязными от крови и осколков.

Ана посмотрела на своего друга и в глубине души знала, что это был один из моментов, которые Шамира предвидела. Выбор, который она сделала сейчас, начнет определять, по какому пути она пойдет. Какой Анастасией она выбрала стать.

Ана положила руку на грудь друга, закрыла глаза и применила всю силу родства. Мгновения ползли незаметно, кровь, льющаяся из ран Юрия, замедлилась до струйки, а затем закапала. Она почувствовала, что кто-то присел рядом с ней, а когда открыла глаза, то увидела Раису с аптечкой, она прижимала к ранам Юрия чистую марлю. Женщина подняла глаза на Ану.

– Вы спасли ему жизнь, – прошептала она.

Ана коснулась пальцем запястья Юрия. Теплое. Под бледной, веснушчатой кожей что-то затрепетало. Пульс – слабый, но боевой.

– А вы спасли мою, – ответила она.

Откуда-то из-за магазина донеслось слабое урчание: гулкий звук, похожий на шаги или стук копыт. Маршировала целая сотня.

Раиса подняла голову, ее глаза горели яростью сквозь блеск слез.

– Имперская инквизиция, – процедила она сквозь зубы. – Мы все гадали, когда они доберутся до этого города. Идите, Кольст принцесса.

– А вы? – сказала Ана, глядя на разбросанные обломки магазина Раисы. Ища взглядом золотоволосую девушку, которая была сестрой Юрия, и снежную аффинитку, которая привел их сюда. – Что вы будете делать?

– Мы давно к этому готовились, – ответила Раиса. – У меня есть повозка, которая отвезет детей в безопасное место. Идите, Кольст принцесса. Им нужна вы.

Ана колебалась. Сначала Шамира, теперь Юрий и его семья. Она презирала это, она каждый раз брала так много, не имея сил защитить. Само ее присутствие подвергало опасности тех, кто был готов ей помочь. Единственное, что она могла предложить взамен – это обещание: как только она станет императрицей, все изменится. Но к тому времени тысячи жизней, возможно, уже будут потеряны.