Сэт приветственно поднял ладонь – женщина ответила. Без особой цели он подошел и начал разговор:

– Доброе утро! Меня зовут Сэт Шерман, помощник детектива, полиция округа, – Сэт показал удостоверение и спрятал его обратно в задний карман джинсов. Мы из Блэкфилда, – непонятно зачем добавил он.

– Да, я наслышана. – Женщина приятно улыбнулась, несмотря на собравшиеся вокруг глаз морщины, улыбка скидывала ей с десяток лет и делала ее привлекательной. – Меня зовут Мерседес Эш. Доброе! Как продвигается расследование?

– Все по плану, делаем все, что в наших силах. А как обстановка в городе?

– Да у нас чего только не болтают. Дункан Кэсседи вчера пытался сеять панику и убеждал, что нужно бежать из города, он проклят.

– Ерунда, конечно, – вопросительно сказал Сэт.

– Думаю, да. Иначе мадам Маргарет уже что–то предприняла бы.

– Кто?

– Мадам Маргарет. Маргарет Фридомс. Наша местная знахарка, травница… провидица, экстрасенс, называйте как хотите, но за всю свою жизнь она уже не одно поколение практически спасла.

– О, травница… наверное, я о ней слышал.

– Скорее всего, она у нас главная знаменитость, вообще–то единственная, – она усмехнулась. – Я удивлена, что вы у нее еще не были. Она знает такое, что никто не может знать.

– В списке предписанных методов такого нет.

– Все–то вы делаете по бумаге.

– Стараемся.

Собака тем временем прибежала и оседлала хозяйскую ногу. Сэт усмехнулся, поблагодарил Мерседес и вернулся в дом. Нужно было сделать пару звонков.

***

«Мой отец был хорошим человеком, он любил меня, не то, что мать» – думала Натали. Он рассказывал ей о своей молодости, о том, как они мечтали о дочери, как счастливы были, как строили планы на будущее.

Дигори Скаймолд и Элизабет Лу поженились сразу после войны. Молодой и привлекательный солдат, вернувшись в деревню, без труда влюбил в себя семнадцатилетнюю Лиззи. Через пять лет у них родилась долгожданная дочь, названная в честь любимой тетушки – Натали. Родители души не чаяли в милой смуглой девчушке с темными кудряшками, особенно отец. Возвращаясь с работы, он хватал ее на руки, кружил и зацеловывал, пока Натали не начинала хохотать.

Когда ей исполнилось семь лет, мать послала ее отнести отцу обед. Он пас овец в поле. Натали с удовольствием согласилась, ведь папа даст погладить ягнят.

Но когда она пробилась сквозь отару к месту, где возвышалась лошадь, кувшин выпал у Натали из рук. Она услышала крик, или это кричала она сама. Больше отец не назовет ее «своей бусинкой», не прижмет к себе сильными руками, не закружит так, что мир сольется в одно зеленое пятно и будет видна лишь папина улыбка. Смеяться она больше не будет. Он полулежал, полувисел, нога застряла в стремени его бурой лошади. Руки неуклюже раскинулись в разные стороны, а вместо головы лишь кровавое месиво. На сплющенном черепе четко виден след от подковы. Лошадь мирно жевала траву, не понимая, что натворила со своим седоком. Собаки продолжали сгонять овец к хозяину, который уже никогда не похвалит их за работу.

Не дождавшись дочери домой, Элизабет прибежала на поле. Она увидела мертвых собак, овец, лошадь и своего мужа, а дочь рыдала, стоя на коленях и прижимаясь к отцовской груди.

Собравшаяся толпа галдела и строила предположения. Кто–то оттащил Натали в сторону. Отца накрыли белой простыней, но у нее перед глазами все еще стоял красный с серовато–белыми потеками отпечаток копыта. Ей так хотелось поскорее зарыться в теплые объятия матери и пережить этот кошмар вместе!

Ветеринар дал заключение, что звери погибли от удушья, хотя никаких физических нарушений у них нет – ни внешних, ни внутренних. Звери абсолютно здоровы, просто разом перестали дышать. На многочисленные вопросы, он только виновато пожал плечами, похлопал Элизабет по спине и удалился. Она вздохнула и, не глядя по сторонам, чтобы не видеть одновременно сочувственных и любопытных глаз, подошла к дочери. Натали протянула руки.

«Это все ты!» – только и сказала мать, громко и с ненавистью. Потом схватила дочь за руку и повела домой. Девочка подняла на нее глаза полные непонимания, но так и не дождалась объяснений.

Люди не хотели верить, что ребенок мог натворить такое, но Элизабет не могла найти другого объяснения – все–таки Натали унаследовала эту дрянь от своей проклятой бабки. В деревне ходили разные слухи, одни страшнее других, на всякий случай дом Скаймолдов стали обходить стороной. С тех пор мать обращалась к дочери не иначе как «ребенок», а потом и вовсе «эй, ты».

***

– Где это место? – спросил Сэт, когда Джерри пересказал ему все, что произошло: про охотника, хижину и шерифа.

Джерри взял карту и отметил среди зелени точку.

– Там за красным домом в лес уходит тропинка, заросшая, но заметная. Чуть меньше километра как мне показалось идти.

– Нафига вообще охотничий домик так близко к городу?

Джерри пожал плечами:

– Вероятно, для иногородних, а, может, стоит здесь дольше, чем сам Динвуд. Браун сказал, что охота сейчас зедсь запрещена.

– Ты уверен, что этот дом имеет отношение к убийствам?

– Почти на сто процентов. Там на столе капли крови.

– Можно взять какие–то следы?

– Я вызвал криминалистов из Грейхилла, но они смогут только в понедельник. Видите ли, они могут срочно выехать за свою территорию только на место преступление. Я взял склянку, на всякий случай, – Джерри выложил пакет с пробиркой на стол.

Какое–то время оба молчали. Сэт в нерешительности пожевал губы.

– Эти убийства очень напоминают ритуальные. Слушай, когда я общался с местными, мне несколько раз говорили о здешней колдунье, – начал Сэт.

Джерри наморщил нос.

– Знаю–знаю, ты не веришь, но они все говорят, что она может быть замешана. Эта бабка уже не одно поколение лечит, всем здесь болячки заговаривает, привороты–отвороты и прочая лабуда. Тем более какая–то старуха, не первый раз ведь уже всплывает. Вдруг это она и есть?

– А в других городах?

– Я думаю, даже если она не замешана, может она хоть намекнет, скажет, зачем это может кому–то понадобиться. Мы же сами не разберемся в их мутных обрядах. У меня вот нет идей, кому сдалось сердце даже для ритуальных убийств.

– Как же меня раздражает необходимость общаться с такими персонажами. Не верю я во все это и не хочу верить.

– А ты найдешь другой способ? – закатил глаза Сэт.

– Нет, – вздохнул Джерри. – Знаешь куда идти?

– Обижаешь!

Всю дорогу Джерри шагал молча и хмурил брови. Видно было, что необходимость визита к старухе его раздражала, если не сказать бесила.