и я упал на землю. Мою ногу кто-то держал. Мы пересеклись взглядами, и в следующую секунду он умер. Я смотрел на мужчину с длинными волосами и густой бородой. Он был весь в крови. Рядом с ним был бинокль. Я захотел взять его и осмотреть все вокруг. Поднявшись на возвышенность, я начал осматриваться. Сначала я увидел, как горит лагерь D. Затем я увидел лагерь F, который пылал, как и все остальные, которые я мог видеть. Бинокль выпал у меня из рук. Теперь я понял, к чему на самом деле готовились в нашем поселении. Все те, кому я рассказывал о том, что в лагерях живут монстры, решили не бояться их, а истребить. Сейчас меня мог бы понять только тот, кто бы дотронулся до меня. Это сложно описать. С каждой секундой я терял надежду на будущее, к которому так стремился, которое я хотел показать другим. Каждый раз, когда я сожалею о пылающем прошлом мире, не замечаю, как начинает тлеть новый. Я так долго был зациклен на собственных эмоциях, что забыл про чужие. Все, что я делал для этих людей, оказалось недостаточным. Я ощущал, как теряю способность чувствовать что-либо. Будто догорала моя последняя надежда на то, чтобы стать человеком.

Я осматривал лагерь I. Мне было неприятно, но я обязан был посмотреть на то, что произошло из-за меня. Я должен был посмотреть в каждое мертвое лицо этого лагеря и запомнить каждого его жителя, чтобы никогда не забывать, что я натворил. Глядя на остатки лагеря, я заметил, как белая ткань развивалась на ветру. На ней был изображен треугольник с ладонью в самом центре.

Часть 44

Я не помню, как добрался до нашего поселения. Было темно. В воздухе стоял запах костра и горящего мяса. Я шел, не чтобы вразумить кого-то, я шел за своим другом. В поселении было очень шумно. Все кричали. Кто-то из-за собственного недуга кричал и хлопал в ладоши, кто-то скандировал: «Пирамиды Джосера! Пирамиды Джосера! Пирамиды Джосера!». Этими криками встречали D20. Видимо, это он все начал, напомнил людям, какой чертой они владеют. Чертой тяги к разрушению. Он поднялся на самодельный пьедестал, который состоял из кучи наваленных друг на друга досок. Когда он поднимался, его ноги соскальзывали и проваливались. Добравшись до вершины, он заговорил, и все замолчали. Он говорил, что долгое время все в лагере готовились к этому, и вот они избавились от монстров, живущих в лагерях. Пока он говорил, я видел, как трупы сбрасывали в одну кучу и поджигали. D20 продолжал. Он сказал, что теперь всем нечего бояться. Теперь мы можем строить то будущее, которое заслуживаем. Пока он говорил, я осматривался, и уже не видел разницы в моем поселении и лагерях Леона. После слов о том, что свобода требует иногда проливать кровь, все подняли вверх самодельные транспаранты, на которых был нарисован треугольник с ладонью в центре. D20 поднял ладонь вверх. Я понял, откуда взялся этот символ. Я видел ранее, как некоторые так приветствовали друг друга у нас в поселении, но не придавал этому значения.

Меня резко кто-то дернул за куртку, я обернулся – это был Андрей. Он прошептал, что нам нужно уходить, и мы медленно попятились назад. Я еще долго слышал крики из нашего поселения о свободе. Мы бежали, пока я не рухнул на землю. Я смотрел на звезды, и перед моими глазами всплывал образ огня, в котором сгорали не только мои мечты, но и все, кто решался посягнуть на них. Все, кого я так боялся. Но разница между мной и D20 была в том, что я бы никогда не решился на такое. Быть свободным – значит, быть свободным и от злобы внутри себя. Он этого так и не понял. Андрей сидел рядом со мной, я попросил его рассказать, что произошло.

В поселении, как только я ушел, все резко стали собираться группами. D20 мгновенно взял управление лагерем на себя. Были те, кто сопротивлялся и говорил, что он совершает ошибку. Что лагерь основал я и что мне принимать решения. Но их сразу убили. Андрею чудом удалось скрыться в суматохе.

Это планировалось очень давно. Каждый раз, когда мы уходили за припасами, D20 понемногу переманивал на свою сторону людей. Как змей, он нашептывал им свою версию свободного мира. Я слушал, не двигаясь, не испытывая ничего. Из-за всего произошедшего я словно был мертв. Я слушал через слово, понимая, что это все равно ничего не изменит. Я больше не хочу ничего создавать. Каждый раз, когда человек создает что-то из добрых намерений, итог один. Это превратится либо в деньги, которые требуют крови, либо в культ с кровавыми амбициями. Я больше не хочу ни того ни другого. Я лежал в надежде найти выход для самого себя, для нас. Андрей повернулся ко мне и спросил, что мы теперь будем делать? Лагеря разрушены, поселение жестоко, ZENO видит в нас угрозу катастрофического масштаба. Я подумал немного и вспомнил о старике, которого мы встретили однажды с Леоном. О том, как обещал ему помочь, и о том, как забыл об этом, потому что строил свой мир. Андрей согласился сходить к нему. Я был уверен, что он уже мертв, но надежда теплилась. Ведь он был один. Вдали от всех. Возможно, наперекор всему, только так и можно выжить в нашем мире. Быть наедине с собой и есть себя по маленьким кусочкам в надежде на то, что кто-то поможет. Теперь я понимал, что он ел себя, он ведь был хирургом и мог все точно рассчитать. Другой еды у него не было, как и возможности добыть ее.

Часть 45

Мы шли очень медленно. Все казалось нереальным. Сутки назад мы верили в то, что будущее могло быть иным, не таким, какое нам предлагали. У меня не выходила из головы мысль о том, что, когда я отказываюсь выбирать между двумя вариантами, которые не имеют особых различий, и пытаюсь сформировать свой сценарий развития событий, реальность будто сопротивляется. Она разрушает мой путь, чтобы я следовал по предлагаемому. Я шел и убеждал себя, что, когда мы прибудем на место, там никого не будет. Быть может, так мне удастся обмануть вселенную. Убедить ее, что я ничего не жду, и тогда я встречу старика, который будет все еще жив. Все было в огнях и пыли. Мы