видели, как столб дыма одного из лагерей соединялся маленьким ручейком с туманом одной из труб города. Я не понимал, где именно мы находимся, но точно знал, по какому маршруту мы шли с Леоном – направление всегда было одно. Я старался не смотреть на Андрея, потому что знал: если мы пересечемся взглядами, он начнет меня утешать. Я не хотел этого. Я вообще больше ничего не хотел. Только идти куда-то. Странно, но я с умилением вспоминал свою жизнь в городе F. Блуждания, редкие диалоги с другими смотрителями и то, как все казалось однозначным. Я считал, что ZENO зло, а люди добро. И не было никаких серых зон. Видимо, я тосковал по простым и понятным идеям, которые помогали мне сфокусировать всю свою ненависть на чем-то одном. Я вспоминал, как на каждом важном этапе моей жизни последних двух лет кто-то предупреждал о том, как дорого будет стоить мое решение идти дальше. Кристина, Лиза… Они были шепотом предостережения, но сейчас мне казалось, что они, скорее, подталкивали меня к совершению этих шагов. Я верил, что они были знаком к свершению чего-то важного в моей жизни, но все это была очередная ложь. Это была подготовка ко встрече с очередным злом. Кто же я во всем этом? Быть может, я являлся предостережением для Андрея? Возможно, все так и устроено? Круговорот боли, но для того, чтобы он функционировал, всегда нужны такие люди, как я. Я взглянул на Андрея, он шел, опустив голову вниз. Видимо, он считал себя виноватым во всем, что произошло. Мне стоило сказать ему, что это не так, что во всем виноват только я. Но я промолчал. Я боялся говорить что-либо. Мне нужно прервать этот порочный круг лжи и неоправданной надежды. Она погубила прошлый мир и губит снова. Я обещал себе стать более сильным человеком, и, чтобы выполнить свое обещание, мне нужно решить, что делать дальше. Но, чтобы решить, мне нужно снова играть в эту игру. Игру в выбор. Только в этот раз мне нужно выбрать, как умереть. В руках D20, который явно захочет убить меня, чтобы не было конкуренции, или в руках ZENO. В его металлическом, холодном, смертельном объятии.

Я начал узнавать местность, по которой мы шли. Мы были близко. Мое сердце заколотилось. Все, чего мне хотелось, – это увидеть старика живым и здоровым. Сам не знаю, почему для меня это было так важно, но я уже не доверял себе. Я не хотел слышать очередную ложь. Я слишком часто убаюкивал ее в себе. Мне нужно было знать, что есть те, кто наперекор всему живут в этом мире по своим правилам. Мне нужна была надежда.

Часть 46

В глубине души я знал, что мы никого не обнаружим. Но то, на что мы смотрели, было полным уничтожением какой-либо надежды. Мы смотрели на разлагающийся труп этого человека. Он был полностью обезображен. На нем не было насекомых или укусов каких-либо животных. У него полностью отсутствовала нижняя часть тела. Вещи разбросаны по сторонам. На его череп падали последние лучи света уходящего дня, и мне было невыносимо смотреть на обезображенный труп, но я не отводил взгляд. Я должен видеть, к чему приводит отказ от выбора. Я не касался его, но все же ощущал этого человека на протяжении последних суток. Видимо, это тоже разрушает тебя. Разрушает человек, которого ты касаешься мысленно. Проникаешься им.

Мы разожгли костер и молча смотрели на пламя. Потрескивания костра приводили меня в чувства, но ненадолго. Мы сидели спиной к трупу и оба думали, что делать дальше. Мы начали аккуратно говорить друг с другом. Словно знали, что одно неловкое слово может сломать собеседника. Андрей сначала спрашивал о моем путешествии с Леоном, хотя я много раз рассказывал ему об этом. Что я чувствовал, когда первый раз вышел из города F. Эти эмоции ни с чем не сравнимы, и они навсегда утрачены. Но мне нравилось рассказывать об этом, а ему слушать. Я видел, как он сквозь скорбь успокаивается. Его улыбка очень точно описывала наше состояние. Даже самое прекрасное, что мы можем вообразить сейчас, лишь на секунду приглушало нашу скорбь. После мысли о неизбежности возвращались к нам. Я решил спросить у него, как он думает, куда лучше идти дальше. Но Андрей прервал меня прямым вопросом:

– Чего бы ты хотел?

Я задумался.

– Наверное, я бы хотел, чтобы счастье стало обыденностью. Я бы хотел привыкнуть к чему-то хорошему настолько, чтобы не замечать этого.

Он ухмылялся и явно ждал, что я спрошу его о том же. После того, как я задал вопрос, он сказал:

– Я не знаю, что такое счастье. Вернее, знаю, но думаю, что это всего лишь отсутствие боли, которую я испытываю очень давно.

Он продолжил:

– Именно поэтому мы можем больше не бежать за иллюзией. Мы можем перестать гнаться за ней. Кого мы обманываем? У нас нет выбора, и, куда бы мы ни пошли, итог будет один.

– Что ты предлагаешь?

Он подсел ко мне очень близко. Он протянул руку к моей руке, чтобы дотронуться. Я смотрел, но ничего не предпринимал – я знал, что он хочет сделать. Он хочет покончить с собой. Но я ничего не испытывал и знал, что у него ничего не выйдет. Когда его рука коснулась моей, меня окутал страх и сердце начало стучать о стенки груди так, будто вот-вот разорвет ее. Я отскочил. Я представить не мог, насколько больно моему другу. Я не знал: дело было в недавних событиях или он испытывал эти эмоции всегда, но они были слишком сильные. Я вернулся. Глядя в темноту, он сказал, что его эмоций хватит на нас двоих. Что, как только он касается кого-то, в тот же миг начинает испытывать страх того, кого коснулся, и это может убить обоих.

Я начал смотреть в ту же невидимую точку, куда смотрел он. Я пытался взвесить его предложение. Но знал, что он прав. Прямо здесь и сейчас сделать свой выбор, собственный выбор, который будет окончательным. Я положил свою руку на землю и медленно, не отрывая от земли, подвинул к его руке. Я закрыл глаза, чтобы не видеть, как это произойдет. Мне было страшно, но я не убирал руку. Я услышал шорох. Видимо, это произойдет в считанные секунды. Я чувствовал на себе его взгляд и, сам того не ожидая, спросил его:

– Я никогда такого не