флотилия подверглась нападению французской эскадры, которая потопила часть судов и захватила все остальные. Судно Мунка сгорело, а спасшиеся от пожара держались на воде, цепляясь за обломки, пока французские военные моряки их не подобрали. Вряд ли это можно назвать актом милосердия, ибо французы вскоре высадили спасенных на «ничейный» участок бразильского побережья, где большинство погибло от голода, болезней и нападений индейцев. Но молодой Мунк выжил. Ему удалось вернуться в Баию, где он провел первый год на чужбине, работая подмастерьем у сапожника.

Когда Йенсу исполнилось 18 лет, в гавань Баии вошли два голландских судна, не имевших разрешения на торговлю от испанского короля. Испанские власти собирались их захватить[52], для чего на семь кораблей были взяты солдаты. Но покровитель Мунка, торговец, по имени Мигел Дуэш, решил через юношу предупредить голландцев об опасности. И вот темной ночью среди многочисленных испанских кораблей Йенс вплавь пересек гавань, взобрался на борт ближайшего голландского судна и поднял тревогу. Оба торговых судна перерубили канаты и в последний момент, когда на них уже наседали испанцы, покинули гавань. Голландцам удалось выйти в море только после ожесточенной схватки, и они пошли к родным берегам, захватив с собой юношу, которому были обязаны своей свободой.

Возвратившись в Копенгаген, Йенс стал применять свой с таким огромным трудом накопленный опыт на практике. В 25 лет он был уже капитаном торгового судна и, более того, его владельцем. В это время Мунк почувствовал влечение к Северу и совершил по меньшей мере одно плавание в Исландию, за которым последовала разведывательная экспедиция к негостеприимным берегам Новой Земли в Баренцовом море. За это плавание Мунк исследовал остров Колгуев, но потерял судно, погибшее у его берегов. Капитану и команде едва удалось спастись на маленькой лодке, совершив длительное и преисполненное многих трудностей плавание.

В 1611 году Мунк был произведен в чин капитана датского военно-морского флота и тотчас принял участие в боях со шведами. В 1615 году он преследовал и ловил пиратов в Северном море и у берегов Норвегии, но через два года его снова послали в Арктику с заданием создать первую датскую китобойную станцию в водах Шпицбергена.

К тому времени у Кристиана сложилось мнение, что Мунк именно тот человек, который ему нужен. И не случайно, решив опередить англичан в поисках Северо-западного прохода, король назначил его командиром экспедиции.

NAVIGATIO SEPTENTRIONALIS

Anno Domini [в лето господне] 1619 корабль его королевского величества «Уникорн» и сторожевое судно «Лампрей» были надлежащим образом снаряжены, снабжены провизией и оснащены всем другим необходимым для плавания в поисках Северо-западного прохода. И я, Йенс Мунк, во имя божье, вышел с двумя названными судами из Копенгагена 9 мая, имея 48 человек на борту «Уникорна» и 16 человек на борту «Лампрея».

Рано утром 18 мая случилось так, что один из моих людей, ходивший по палубе, вдруг бросился за борт. Уйдя с головой под воду, он, однако, судя по всему, погружался не так быстро, как ему хотелось. Сильный ветер помешал его спасти вопреки моему горячему желанию это сделать. Итак, он ушел под воду и утонул.

25 мая у берегов Норвегии на «Лампрее» началась течь, и я был вынужден зайти в Кармсунн[53]. При осмотре судна я обнаружил, что плотники оставили незаделанными три отверстия для болтов, а потом замазали их смолой. Пока я стоял в Кармсунне, умер один из наших бочаров, и мне пришлось нанять трех молодых матросов, чтобы пополнить команду.

30 мая я вышел из Кармсунна к Шетландским островам. 4 июня мы прошли мимо восточной оконечности Фарерских островов и далее следовали курсом на запад-северо-запад.

За это время я проверил, насколько сократились запасы продовольствия, и дал указания, как их надлежит расходовать далее. Так я раз и навсегда обеспечил точный учет расхода и остатков по всем видам провизии и напитков.

Мы взяли курс на запад и придерживались его до 20 июня, когда нам встретилось много льдин, вынудивших нас повернуть на восток к открытому морю. Так, меняя курс, шли мы при сильных ветрах и в плохую погоду до 30 июня, когда увидели южную оконечность Гренландии, которую англичане называют Фаруэлл [Прощай!]. Несомненно, тот, кто дал этому месту такое название, не собирался сюда возвращаться.

Затем мы вошли в Девисов пролив, и, когда попали на свободную ото льда воду, я взял курс на северо-запад, но здесь мы встретили гораздо больше льда.

8 июля мы увидели землю на американской стороне, но не могли подойти к берегу из-за мощного берегового льда. Нам пришлось сновать то в одном, то в другом направлении вдоль его кромки, но ничего сделать не удалось.

9 июля ночью пал такой сильный туман и похолодало так, что с такелажа свисали шестидюймовые сосульки и люди сильно зябли. К трем часам того же дня солнце начало так палить, что матросы сбросили куртки, а некоторые даже фуфайки.

Тут я пошел среди льдин к большому заливу, который, по мнению моих английских лоцманов, и был подлинным входом в Гудзонов пролив. Но, как мы установили после длительной разведки, это было не так[54].

Выйдя из этого залива, мы взяли курс на юг вдоль высокого берега, сильно изрезанного и скалистого, и наконец достигли острова Резольюшен на северной стороне входа в Гудзонов пролив.

12 июля я послал своего лейтенанта с несколькими матросами на этот остров за пресной водой и узнать, что там можно найти. Мне казалось, что тут можно обнаружить и подходящую якорную стоянку и пресную воду. Вечером они вернулись и привезли воды, но доложили, что якорной стоянки нет. В тот же день я застрелил двух-трех птиц, но при последнем выстреле ружье разорвалось на куски и спереди начисто сорвало поля со шляпы.

13 июля к вечеру мы попали в крайне тяжелое и опасное положение в Гудзоновом проливе и не знали, что предпринять. Дальше двигаться, поворачивая на другой галс, мы не могли, так как льды сильно теснили нас со всех сторон. В этом опасном положении мы убрали все паруса, и «Лампрей» пришвартовался к «Уникорну». Затем, положившись на волю божью, мы стали дрейфовать во льдах.

Пока мы там дрейфовали, то продвигаясь вперед, то отступая, причем наша жизнь подвергалась большой опасности, льдины