Мужчины присоединились к нам спустя час. Они вошли в предбанник с громким смехом, бурно обсуждая улов. А после вторглись в женскую компанию, лукаво подмигивая друг другу. Я поплотнее обмоталась полотенцем и, испытывая неловкость, посмотрела на вошедшего Арса.

Это первый случай, когда я видела его таким… полуголым. Я бы не сказала, что мой муж отличался атлетическим телосложением, но все равно приятный глазу рельеф мышц не оставил меня равнодушной. Про полотенце вокруг бедер лучше промолчать — это была чистой воды провокация. Стоило Арсению занять место рядом со мной и притянуть поближе к себе, как мне стало душно, словно из помещения весь воздух выкачали. К тому же Жанна меня начала пугать. Ревность в ее глазах так и полыхала…

Честно говоря, я не понимала эту женщину. Если Снежный был ей настолько дорог, почему она появилась в качестве девушки древней профессии? Ведь по факту она никем не приходилась Нестерову, и это было видно невооруженным глазом.

Подозрения закрались внезапно. Неужели это уловка, чтобы стать ближе к Арсу? Заметив ее пристальный взгляд на бедрах моего мужа, я невольно заскрипела зубами. А после сделала и вовсе несвойственную мне вещь: пересела на колени обалдевшего Арсения. Но так как мужчины с рыбалки пришли уже навеселе, никто не обратил на это внимания. Разве что мама неодобрительно покачала головой, а Вадим… К черту Вадима! Важнее было то, с какой нежностью во взгляде посмотрел на меня Арс, как приобнял за талию и оставил короткий поцелуй на плече. Судя по тому, что рассказал о себе мой муж, такое проявление чувств на публике было вынужденной мерой. Мы оба играли свои роли. Однако даже в такие моменты я таяла. Нет, представить на его месте Токарева — это ниже моего достоинства. Я просто создавала образ мужчины без имени и лица и наслаждалась его близостью, отгоняя образ бывшего и не желая принять Арса. Неразумно впускать в сердце человека, который по факту всего лишь фиктивный муж.

Когда за окном окончательно стемнело, а в приоткрытую форточку влетел аромат жаренной рыбы, мы решили переместиться на веранду. Казалось, напряжение ушло, гости расслабились, а утренний инцидент стерся из памяти, но что-то нехорошее улавливалось во взгляде отца.

Я оказалась права. Папа вдруг пожелал со мной побеседовать. И судя по тому, как настойчиво он приобнял меня за плечи и повел в сторону сада, разговор намечался серьезный, не терпящий отлагательств.

Мы неторопливо преодолели расстояние до цветущих яблоневых деревьев. Я думала, остановимся, но отец повел меня дальше, вглубь сада. Волнение не отпускало. Я боялась, как бы он не завел разговор об Арсе, ведь мне нечем будет ему противостоять. В сказку про большую любовь не поверила даже мама. Либо не хотела верить. И что-то мне подсказывало — она расстроено не столько мной, сколько Вадимом. Токарев в нашем доме был частым гостем, и тем страннее мне казалась вся ситуация. Неужели все это время…

— Присядем?

Отец указал на освещенную луной лавочку. Она как раз находилась под грушей, на которую я любила вскарабкиваться, когда была подростком.

— Пап, что происходит? — не скрывая обеспокоенности, спросила у него. — И почему мы одни? Может, стоило пригласить еще и Арсения, все-таки он мой муж…

— Я с ним уже разговаривал. Да и для чего нам лишние уши? Я не могу поговорить со своей дочуркой? — мягко произнес отец, и я немного устыдилась своих слов.

С этими заговорами, тайнами и интригами невозможно не стать пугливой и подозрительной.

— Можешь, конечно. Просто… У меня предчувствие, что ты хочешь сказать мне нечто важное.

— Тут ты права, хочу.

Он присел, и деревянные доски под ним жалобно скрипнули. Отец всегда был в теле, а с возрастом растерял разве что волосы на голове — пузо росло, как и количество морщин на круглом лице с широкими кустистыми бровями. Я опустилась рядом с ним и заглянула в серьезное лицо. Значит, мои опасения оправдались. Разговор будет нелегким, поэтому затаила дыхание в ожидании его слов.

— Анютка, — он редко обращал ко мне так ласково и по-особенному, — по правде говоря, я хотел тебя предупредить. Будь внимательной и аккуратной. Твой разрыв с Токаревым и скорая свадьба со Снежным не могут пройти бесследно. Малышка, теперь нападок будет очень много. Скрытые враги не дремлют.

— Пап, — у меня дрогнул голос, — я больше не малышка…

— Ошибаешься. — Он взял мою ладонь. — Мы с мамой всегда тебя ограждали, боялись, чтобы тот узкий круг людей, в который мы сумели выбраться, не причинил тебе вреда. Да, мне удалось преодолеть немало проблем, стать частью мира, закрытого для многих, но даже будучи крупнейшим акционером, даже владея приличной недвижимостью, всегда останусь выходцем из низов. Пока сложно определить, кому именно мы перешли дорогу, но...

— Пап, постой. — Я сглотнула горький ком ужаса. — Ты хочешь сказать, что покушались на кого-то из нас? На меня?

— Отраву подсыпали в чай, Аня. Яд был обнаружен в заварном чайнике. Арсений по утрам пьет только кофе, поэтому мы пришли к выводу, что убить пытались именно тебя.

Я медленно выдернула ладонь и встала, не в состоянии сидеть на месте. Все мои переживания по поводу свадьбы, пересудов, мнения прессы, реакции Вадима, мамы и других оказались ничем по сравнению со страхом за свою жизнь.

— Лиза отпила буквально глоток, — продолжил отец, — думаю, хотела проверить, хорошо ли заварился чай. Мы ее еще не допросили, она в тяжелом состоянии, но экспертиза показала, что в ее организме приличная концентрация яда.

— А что говорят врачи? — спросила, испытывая беспокойство за девушку и теперь понимая действия отца. Он не хотел терять ни минуты, сразу вывести виновника на чистую воду, поэтому начал допрос не с персонала, а с гостей. Учитывая, что многие из них на коротком поводке, мало кто посмел перечить Алмазному. И дело вовсе не в акциях и компании по добыче алмазов. Это далеко не тайна, как в девяностых становились миллионерами.

— Лизу откачали практически сразу. Этот… не могу подобрать слова, как обозвать… — Папа растер руками лицо и судорожно вздохнул. Видно было, как нелегко даются ему мысли о моей возможной смерти. — Он использовал семена болиголова и очень ловко замел следы. Но ты не переживай, Волков найдет гаденыша, и все будет хорошо. Просто будь аккуратна.

— Поняла, пап, — я присела обратно, не в силах устоять.

Подумать только, сегодняшней день мог быть для меня последним. Папа тяжело вздохнул и притянул меня к себе. Теплые объятия родного и самого дорогого человека на земле дарили успокоение. Раз все обошлось, значит, и дальше мы справимся. Непременно справимся.

— Как же легко бороться с этим миром, если ты не один, — тихо прошептала в папину грудь.

— Ты никогда не будешь одна, дочка.

Думаю, он как никто другой понимал мою тоску и боязнь одиночества. Старался оберегать, помогать и указывать наиболее верный путь своей бестолковой дочери. Но никогда не делал выбор за меня. Все, к чему я пришла, допуская ошибки или достигая высот — моя заслуга.