Бабочка неспешно распахивает и складывает крылышки, вторя ритму течения реки.

– Ты так сильно любила свою семью. Ты держала свечу. Ты возносила молитвы земле. – Произнося эти слова, я вдруг ясно понимаю о чём был рассказ бабушки. Он был хоть и печален, но так красив. Всё имеет две стороны, если задуматься. Энканто – сосредоточие волшебства, но наш край вполне реален. Всё может сочетать в себе две полярности, если смотреть под нужным углом.

– Нам даровано это чудо только благодаря тебе, бабушка.

– Я... – растерянно произносит бабушка. – Я просила помощи у Педро. – Она глядит на меня так, будто видит – по-настоящему видит – впервые в жизни. – А ты всё время была рядом. – Она протягивает руку и нежно касается моей щеки, как в утро моего дня дара. – Милая, ты – наше чудо.

Тучи над нами рассеиваются. Мы купаемся в луче яркого света. От воды разбегаются золотистые и розовые искры. Бабушка отпускает мою руку и встаёт в полный рост. Свет попадает на крылья бабочки, она весело срывается с места. Но остаётся порхать поблизости. Вскоре к ней присоединяется вторая бабочка, обе радостно кружат над водой. Я показываю их бабушке. Ещё несколько бабочек слетают с верхушек деревьев. Теперь уже несколько десятков – нет, больше сотни – бабочек кружат в воздухе. Целый букет сверкающих золотом нежнейших крыльев окружает нас. Я чувствую, как вокруг собирается магия. Бабушка сжимает мою руку. Её пальцы обвивают мои, поддерживая и успокаивая. Золотистый солнечный свет освещает реку, лес, горы – всё вокруг нас.

А потом мы замечаем впереди тёмную фигуру. Она с брызгами плюхается в воду. Я слышу ржание. Это лошадь. А на лошади всадник. Или вроде того. Дядя Бруно неловко сидит верхом на пони, заваливаясь набок.

– Это не её вина! – кричит он, окатывая нас водой. – Я сам отдал ей видение! Я говорил ей, что... – Бруно встречается взглядом с бабушкой и валится с лошади. – А она, она очень хороший человек. Она просто хотела помочь. – Бруно поднимается на ноги. – Плевать, что ты думаешь обо мне, но если ты так упряма, что не видишь...

– Брунито, – говорит бабушка. Она раскидывает руки, дядя поначалу отшатывается, но в итоге падает в её объятия.

Бруно удивлённо глядит на меня из-за плеча бабушки.

– Кажется, я пропустил что-то важное.

Я смеюсь.

– Идём!

Я беру поводья пони и помогаю бабушке забраться на него.

– Э... – неуверенно произносит Бруно. – Что происходит? Куда мы идём?

Я тоже забираюсь на лошадь и поворачиваю её к Бруно.

– Домой, – отвечаю я и еду вслед за бабочками, которые ведут нас через Энканто.

ИЗ ВСЕХ СТРАННОСТЕЙ, что случились сегодня, – тех уродливых растений, которые мы создавали с Мирабель, погасшей свечи и разрушения Каситы – сейчас происходит самое странное. По тропинке с гор спускается лошадь – грустная, хилая лошадка, везущая трёх всадников: бабушку, Мирабель и Бруно. Их ведёт за собой стая бабочек, напоминающая огромный сверкающий букет цветов.

Ко мне подходит Пепа, на её плечах сидит Антонио. Он указывает на небо, заметив бабочек, и удивлённо ахает, поражённый их красотой. Камило, Феликс и Луиза бегут к нам от разрушенного дома. Они тоже зачарованно глядят в небо, любуясь необычным зрелищем. Их глаза расширяются от удивления, когда они понимают, что на несущейся со скоростью ветра лошади сидят Мирабель, наша бабушка, да ещё и давно пропавший Бруно.

Улыбки на наших лицах гаснут, когда мы вдруг понимаем, что, раз они едут все вместе, значит, случилось нечто ужасное. Бабушка в порядке? Она больна? Но когда они оказываются достаточно близко, чтобы рассмотреть лица, я замечаю, что наши родные... улыбаются. И даже Бруно. Хотя я не вижу причин для радости.

У меня за спиной слышится гул голосов. Жители городка спешат к нашему дому, чтобы узнать, что произошло. Сердце болит за них. Семья Мадригаль должна помогать им и поддерживать. Я оглядываюсь по сторонам. Касита разрушена, от неё осталась только куча битого кирпича и черепицы. Мы находимся на возвышенности, так что отсюда видно, что почти весь Энканто лежит в руинах. Многие дома пострадали, ослики разбежались по округе. Мощёная городская площадь засыпана мусором. И что теперь? Я понятия не имею, как нам быть. Раньше я была уверена, что цветы могут помочь в любой ситуации, что благодаря им бабушка и вся семья будут мной гордиться. Но цветы не спасут наш дом. И Энканто тоже.

На несколько мгновений, пока Мирабель смотрит на разрушенную Каситу, её улыбка гаснет. Но потом она помогает бабушке спуститься с лошади, и загадочная усмешка снова вспыхивает на ее лице.

– Мирабель, – ахает мамочка. Они с папой, взволнованные и уставшие, бросаются навстречу дочери.

Мне страшно думать, как мы будем жить без Каситы и магии, но я так рада, что наша семья снова вместе. Я неуверенно делаю шаг к ним.

– Где ты была? – спрашивает мама, её глаза печальны.

– Мамочка, – отвечает Мирабель, – всё будет хорошо.

Луиза тоже подходит ближе к родным.

– Мира, магии больше нет.

Чтобы доказать свои слова, она пытается поднять пони, на котором они приехали.

Мирабель улыбается. Такую улыбку я часто видела на лице сестры, когда она была совсем малышкой. За день до дня дара она вбежала ко мне в комнату, вся взволнованная и полная радостных планов. И даже не получив дар, она всё равно часто так улыбалась. Мирабель всегда помогала нам быть семьёй. Её глаза мерцают за очками, и мне становится ужасно интересно, как же она видит мир вокруг. Кажется, сестра во всём может найти светлую сторону, рассмотреть в каждом из нас такое, что мы сами не замечаем.

– Это не важно! – Только она может улыбаться, глядя на наш разрушенный дом. Я пытаюсь понять сестру, отвлечься от мыслей о беспросветном будущем. – Раньше я думала, что всё должно идти по определённым правилам. Считала, что хорошо знаю каждого из нас. Но поняла... – Мы все подходим ближе. Мои родители и сестра. Моя тётя, дяди и кузены. Даже Бруно и бабушка. Вся семья. Это самая лучшая на свете магия. – Я поняла, если присмотреться, то можно найти много того, о чём понятия не имеешь. Ведь все мы очень стараемся, верно? Гораздо больше, чем думают остальные.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Сколько сил я тратила на то, чтобы всё вокруг было идеально и красиво! А Мирабель заставила меня заглянуть в себя и понять, что это не единственное, на что я способна. Возможно ли, чтобы и остальные чувствовали то же самое?

– Я понимаю, о чём ты, Мирабель, – шепчу я. Потом добавляю громче: – Мне тяжело быть идеальной во всём. И иногда мне кажется, что я могу намного больше.

Мирабель бросается ко мне и крепко обнимает. Сначала мне хочется оттолкнуть её, как я делала раньше. Но тут я вспоминаю её слова о том, что каждый из нас очень старается. Может, Мирабель это объятие нужно не меньше, чем мне самой. Я прижимаю её к себе.