на карусели. Держусь за Алекса, впиваюсь пальцами.

Он наклоняется и целует, слегка касается своим языком моего. Затем выдает со смешком:

— Можно захмелеть, просто с тобой целуясь.

Пожимаю плечами.

— Ива, ложись в спальне. Мне нужно закончить работу.

— Ты потом придешь?

— Я не люблю с кем-то спать. Утром поговорим за завтраком.

Алекс целует в лоб и возвращается в гостиную, оставляя меня второй раз за вечер, теперь в компании полупустой бутылки.

Мою руки с мылом, собираюсь раздеться и залезть под душ, но вдруг такая обида берет! Почему он снова меня отпихивает на второй план? Почему не расспрашивает о том, то случилось? Для меня это важно! Я, конечно же, не могу ждать до утра.

Когда не получался какой-то элемент, я всегда говорила тренеру: «Я сделаю лучше».

Еще лучше.

И еще. Пока не получалось идеально. Итог предсказуемый — я делала. И неважно, сколько времени было потрачено на попытки.

Что ж. Я вновь заговорю с Алексом и сделаю лучше.

Поправляю макияж перед зеркалом, встряхиваю волосы и возвращаюсь в гостиную. Миллионер сидит за столом и быстро печатает. Взгляд не отрывается от ноута.

Прокашливаюсь и говорю:

— Я некрасивая?

Он стреляет в меня взглядом и просто убивает раздражением! Минута нежности прошла, он, видимо, дал максимальную поддержку, на которую можно было рассчитывать. И мне бы действительно пойти спать, но я слишком хороша в своем платье для этого.

Добавляю:

— Ты забываешь обо мне часто.

— Мы вроде договорились, что ты будешь приезжать, когда я звоню. — Алекс складывает руки на столе и смотрит. — Сегодня я не звонил.

— Некрасивая? — повторяю запальчиво. — Тебе не понравилось в прошлый раз? Или у тебя еще кто-то есть?

Он пораженно качает головой, словно не понимает, как вообще оказался в этой ситуации. Я жду, что начнет орать или швырнет даже что-то. Тогда я тут же убегу отсюда, верну деньги и поставлю крест.

Алекс бросает взгляд на монитор, потом на меня:

— Ты охуенно красивая. Просто пиздец огонь. Ты из тех немногих людей, которым реально можно просто быть самими собой, чтобы все вокруг сходили с ума.

— Но ты не сходишь! — справедливо замечаю.

— Да епт! — Равский поднимается. — Ты мне дашь поработать сегодня или нет?!

— Стараюсь быть самой собой, ты секунду назад заявил, что это похвально! Вот, — развожу руками. — Это я. Привет! Раф, ну пожалуйста, побудь со мной полчасика, — начинаю умолять, — потом сядешь за свои цифры. Никуда они не денутся.

— Нет.

— Ну почему?

— Да потому что я потом не сяду! И так пять часов боролся с прокрастинацией, чтобы приступить наконец к задаче. У тебя такого не бывало? Когда приходишь утром в зал, смотришь на снаряды и не можешь начать. Часами.

— Что? Нет, не бывало.

— А у меня бывает.

— Тебе же нравится то, что ты делаешь.

— Нравится безумно. Придумывать, организовывать, просчитывать, воплощать, но, когда проект уже запущен, сразу становится смертельно скучно.

— Скучно спасать мир от экологической катастрофы?

— Этим способом — да. Я сегодня уже пренебрег указаниями врача и побегал на дорожке, чтобы как-то прийти в норму. Дважды поел и заварил три вида чая. Четыре раза подрочил. Выжрал ведро кофе. Сходил за сигаретами… — Алекс указывает на пачку на барной стойке. — В итоге к полуночи настроился, созвонился с инженером, и вот она ты! Снова всё по звезде. Потому что ты охуенно секси. Еще эти глаза напуганные. Там жопа, и нужен максимум внимания, а у меня дома пьяная модель в блядском платье!

Я таращусь на него. Впитываю каждое слово.

— Четыре раза подрочил? Серьезно? — Впиваюсь глазами в пах.

— Я так сказал? — морщится Алекс. — Прости, лишнее.

Он часто извиняется за слова и оплошности. На автомате вылетает, будто привык. Но важно сейчас другое.

— Да, сказал. Правда так много? За пять часов? Круто.

Мысли в голове такие пошлые и неправильные, что от стыда и восхищения щеки горят. Я не думала никогда, что можно столько раз. Ни с кем не обсуждала такие темы.

— Спасибо. — Он приподнимает брови. Улыбка трогает губы. — Ива, спать.

— А больше уже не получится?

Алекс резко хмурится:

— В смысле?

— Ну, четыре раза, — невинно пожимаю плечами. Прохаживаюсь по гостиной, смотрю в окно. — Ты, наверное, уже не сможешь ничего, вот и выгоняешь меня. Да?

В кожу будто иголки впиваются. Дышу часто-часто, осознавая, что спровоцировала. На двести процентов. Последние слова явно были лишними. Их не стоит бросать в лицо взрослым мужчинам.

— Ладно. — Мгновенно тушуюсь, разворачиваюсь и иду в комнату. — Я спать. Работай.

— Теперь стоять. — Алекс прищуривается. — Подойди-ка.

— Не буду мешать, ты и так сегодня… выложился.

— Пиздец тебе.

Он срывается в места, а я несусь в спальню! Ну как несусь, больше на одной ноге скачу. Он подхватывает на руки почти сразу и целует в губы, которые я сжимаю изо всех сил.

— Пусти! — кричу. — Иди работай! Я устала и пьяная!

Пытаюсь вырываться, да какое там!

— Я обиделась!

Не реагирует. Целует требовательно и нервно. Сминает губы, лапает тело, пока не начинаю отвечать. Вцепляюсь в него намертво. Грубые быстрые ласки. Я, словно бенгальской огонь, ловлю искру и вспыхиваю, кусаюсь. От нетерпения, страсти. От желания большего.

Пикнуть не успеваю, как Алекс разворачивает меня и толкает на стол. Вульгарно задирает платье, стягивает стринги. Ойкаю от прохлады. Он шарит по карманам. Обернувшись, наблюдаю, как горят глаза. Как сжимаются губы и раздуваются крылья носа.

Все это кружит голову покрепче напитков.

— Раф, — зову, замерев не то от страха, не то от любопытства. — Рафа.

Алекс расстегивает две верхние пуговицы на рубашке и наклоняется ко мне. Член утыкается между ног. Замираю.

Алекс ловит мои губы и целует так горячо и ласково, как никогда прежде. Словно уговаривая довериться. Я не могу сдержать жалобного стона. В следующую секунду понимаю, к чему это было, — он толкается. Проникает до упора, впечатывается пахом в ягодицы. В этой позе он нестерпимо большой, я дергаюсь, Рафа не пускает! Фиксирует.

Отрывается от моих губ, сжимает крепче ягодицы. Толчок, еще один, еще. Глубже, на грани с болью. Я вцепляюсь в столешницу и закрываю глаза. Такой кайф обрушивается, что сознание плывет. И я… перестаю дергаться.

Двигается лишь Алекс. Поза какая-то унизительная, и место — так себе, но почему-то становится пофиг. Он так жадно меня трахает, что от ощущений пальцы на ногах подгибаются, а на руках — немеют. Я приподнимаюсь на цыпочки и прогибаюсь в спине сильнее. Подставляя себя под его движения.

Стараюсь дышать. Поверхностно, рвано, хоть как-нибудь. Раф обнимает без остановки, гладит, трогает. Касается