– Чего – трупоходов? – не понял Ренат. Он, не высовываясь, выпалил магазин до конца и теперь пытался его поменять.

– Так, умрут они сегодня. Понимаешь? Еще пока ходят, стреляют, а на самом деле – уже трупы.

Ренат весело заржал, будто услышал только что самую смешную шутку в своей жизни.

– А у меня было пять, но один убежал, – проскрипел Бара.

Теперь захохотал уже я. Хотя было совсем не до смеха.

Бах. Свист. Взрыв. «Чертов РПГ! Да откуда они его откопали?! Я надеюсь, просто надыбали где-то на заброшенном складе. Иначе, если узнаю, что продал кто-то из тыловиков, то закопаю прямо на Границе». Под нами загрохотали автоматы, и я готов был поклясться, что это заработала наша вторая группа. Значит, Ставр навел там порядок! Я чуть приподнялся и сразу же рухнул обратно. Недобитый фризовец целился прямо в меня! Я глянул на стену – там появились новые дырки. Как раз в том месте, где только что торчала моя башка.

– Мочи уродов! Забейте этих слизней! – Чужой голос был искажен репродуктором. Горланил, видать, самый наглый из фризовцев.

И снова выстрелы… «Отморозки паршивые, – злился я. – Эх, вот бы зацепить его и того, что с РПГ. Наемник, кто же еще так мастерски стрелять из такой штуки может. – Я переполз к другой стене. – Нет, они меня не сломают. Моя задача проста: убить как можно больше бандитов и помочь братьям в Цеху. Если Ставр сказал готовиться к прорыву, так оно и будет».

Сразу двое фризовцев увлеклись, выбежали за блокпост и бросились к подъезду. Именно оттуда вела огонь наша вторая группа. Пот заливал мне глаза, мешая смотреть, шлем давил на голову, будто весил под тонну. Автомат раскалился, и ожог на левой ладони, полученный еще на Фабрике, снова заныл. Я принял стойку для стрельбы, поймал лицо фризовца в прицел.

– Сам урод, – шепнул я и выстрелил.

Я попал в туловище, защищенное броником. Фризовец упал, перевернулся и попытался ползти. Еще один выстрел – и я пригвоздил бандита к земле, но он был еще жив.

– Стоять! – прорычал я, обращаясь то ли к бандиту, который никак не умирал, то ли к самому себе, заставляя стрелять дальше. Попал. Фризовец наконец перестал копошиться, безропотно опустился лицом в грязь.

Стрельба усилилась – Ставр напирал. И тут у меня закончились патроны. Я не медлил, метнулся к «двухсотым», начал обыскивать. Смена магазина – и снова к окну.

– Шах! Помоги! – кричал Ренат. Он, пока я подбирался к нему, подстраховал меня. Лицо Бары искажала гримаса злобы, он с остервенением стрелял из автомата. Послышался шум на лестнице, дверь открылась – и майор скомандовал:

– На третий переходим!

На его плече висел солдат, слабо перебирая ногами. Я по цепочке передал команду и подхватил раненого. Мой хребет затрещал от боли – нагрузка была будь здоров! Пролет – Ставр и Ренат обогнали меня и зашли «двойкой» на третий этаж. Выше были только крыша и темные тучи.

– Чисто!

– Растяжек нет?!

– Нет, чисто, – повторил Ренат.

Я покрутил по сторонам головой, привалил солдатика к стене. Он был очень бледный, но улыбнулся… Заговорил репродуктор противника, но вместо предыдущего писклявого голоска раздался уверенный бас:

– Шайтаны, меня слушать будете! Сдавайтесь, и я клянусь, отпущу вас домой. Именем своим клянусь. Карим Волк никогда не врет!

2

Все мои эмоции сгорели, видимо, во время боя. Я равнодушно наблюдал за фризовцем, которого посекло осколком и отбросило взрывом в сторону от укрытия. Раненый держался за бедро, громко матерился и просил помощи. Он так орал, что перекрывал другой голос, говорящий в репродуктор.

– Давай, давай, солдатики, выходите! Что вам терять? Это не ваши дела, зачем за сталкеров умирать?

– Урою, падла, всех урою! Помоги, Корявый, помоги!

Непонятно было, кто кому дал передышку: они нам, начав вливать в уши свою якобы миролюбивую песенку, или мы им, ослабив натиск. Признаваться не хотелось, но врать самому себе – это даже хуже: уже всем было, наверное, ясно: операция «Стужа», похоже, была обречена на провал.

Сумерки почти скрыли раненого фризовца. Ему бы затихнуть, притвориться мертвым, но он по-прежнему не замолкал.

– Коряга, братуля, помоги! Ноги посекло, ноги! – умолял бандит.

– Эй, майор! Ты тут?! Я знаю тебя, а ты меня нет!

Меня уже начинал раздражать этот голосовой дуэт. Я думал о главе наемников, Кариме Волке: «Не сдох же, сволочь, не сдох. А я так надеялся на Зону, что она, родимая, подчистит наши хвосты, сварит Карима под красными небесами. Силен, ничего не скажешь. Это какую же физическую подготовку надо иметь и силу воли, чтобы не растеряться, когда сверху природа сходит с ума, да еще и выбраться живым».

Я, стараясь не высовываться, принялся осматривать поле боя. По-другому Завод сейчас назвать и не получилось бы. Повсюду на грязном снегу были раскиданы тела бандитов. «Сколько же их тут?! Хорошо мы их покромсали. Зато остановили попытку проникнуть в Кирпичный. Или не хорошо?» У нас еще двое бойцов остались внизу, только раненый солдатик сидел сейчас напротив меня. Он вцепился в автомат и таращился на меня с обожанием, словно ожидая, что я махну сейчас рукой и скомандую: «Учения окончены, отбой!»

Хотя, если честно, сам я точно так же посматривал сейчас на Ставра – с надеждой, что майор вызовет волшебный вертолет с пулеметами и окончательно вытравит этих насекомых.

Цех пылал. Языки пламени освещали половину территории Завода. Попадания снарядов РПГ нанесли мрачному зданию новые пробоины, и он, как корабль, с тревогой ожидал начало нового шторма.

– Максим, сын Сергея! Мне зачитать всю твою биографию?! Где ты, твоя родня живет? Видишь, я все про вас знаю! – заревел репродуктор. – Скажи своим людям, пусть выходят! Мне они не нужны, мне только один нужен!

Ставр приложил палец к губам, проскользнул в другую комнату – анализировал ситуацию. Лоб он умудрился где-то рассечь, и теперь постоянно смахивал текущую из раны кровь рукавом.

– Даю десять минут, Максим Сергеевич! – вновь заговорил Карим.

Раненый боец отпил из моей фляги.

– Солдатик, полегчало? – спросил я его.

– Я не солдатик, я – младший сержант Паша Зарубко. А вы меня не помните?

Я присмотрелся к нему: обычный солдат, только-только вырвавшийся из «духов»; росточком поменьше меня, да и щуплый какой-то, как котенок; серые глаза широко распахнуты. Однако при всей своей внешней невзрачности держался боец хорошо – обезболивающие из моей оранжевой аптечки творили чудеса.

– Почему на «вы»? Сейчас по ушам надаю за такое обращение… – выпалил я. Вспомнить его я так и не смог.

– Тююю… Как стол переворачивал, тоже не помнишь? – втиснулся в наше общение Ренат. Он уже успел стащить с себя маскировочный халат, сбросить военный гольф – и теперь походил на героя американского боевика: бицепсы, лицо в грязи, автомат на изготовку.