Проезд до частного сектора занял полчаса. В 0.20 уже пятницы черный «Форд» остановился между перекошенной автобусной остановкой и высокой кучей щебня. Видимо, дорожники задумали засыпать ямы щебнем. Оставив автомобиль, капитан Чижов взглянул на Горшкова:

– Здесь пойдет, командир?

– Где нужный дом?

– Сразу за остановкой, вон кирпичный забор, за ним двухэтажное здание. Это и есть дом номер двенадцать.

– Добротный домик, – проговорил Давыдов.

– Так, в окнах, по крайней мере фасадной части, света нет, – сказал Горшков. – Выходим, Док!

– Главное, не было бы собаки. Если есть, придется усыплять, а я терпеть не могу убивать животных, – пробурчал тот.

– Посмотрим, пока никто не лает.

Офицеры вышли из машины и двинулись по тротуару. Справа от здания вниз уходил проулок.

– Туда? – спросил Давыдов.

– Да, оттуда будет удобнее, там и забор ниже.

– Пойдем туда.

Они прошли в проулок. Горшков подтянулся на заборе, осмотрелся и сказал:

– Камер видеонаблюдения нет.

– Не та фигура, чтобы чего-нибудь опасаться. И жаден, наверное, зачем тратиться на какую-нибудь аппаратуру. Решетки есть?

– На первом этаже.

– Балкон?

– С этой и фасадной стороны нет. С тыла и противоположной стороны, сам понимаешь, не видно.

– Заходим?

– Заходим.

Подполковник протянул руку старшему лейтенанту, помог тому подтянуться. Вскоре Горшков и Давыдов находились непосредственно у здания. Бесшумно обошли его. Ни балкона, ни решеток на втором этаже не было.

– Придется через дверь.

– У забора – лестница.

– Вижу, но окна закрыты.

– Через топочную с тыла?

– Там две двери.

– Ну, тогда остается через крыльцо.

– Пойдем через центральный вход.

– Дверь открыть сможешь?

– Надо замки посмотреть.

Офицеры проскользнули на крыльцо, вернее, на деревянную площадку, огороженную декоративной оградой из перил и балясин, где стояла плетеная мебель.

– Запоры простенькие, несмотря на то что выглядят недоступными, – осмотрев замки, сказал Давыдов. – Такие как раз и открываются быстрее всего.

– Так открывай и шприц-тюбик приготовь.

– Фонарь?

– Обойдемся.

– Понял.

Старший лейтенант достал из кармана предмет, похожий на согнутый в конце гвоздь, пошурудил им в одной замочной скважине, в другой. Дверь вышла из пазов.

– Готов, – шепнул он.

Подполковник показал ему большой палец и пошел вперед.

Обход первого этажа не дал ничего. Здесь располагалась большая гостиная, столовая, санузел, холл, гардеробная и вход в топочную. Наверх вела металлическая винтовая лестница. Офицеры поднялись на второй этаж, вошли в холл, который занимал половину этажа и из которого двери вели в кабинет и спальню, где на широкой кровати под прохладными струями кондиционера развалился щуплый Икорин. Он спал и хлюпал носом во сне как ребенок.

Подполковник встал с одной стороны, приготовив газовый баллончик с усыпляющим газом. С другой стороны бесшумно зашел старший лейтенант. Он достал шприц-тюбик, снял колпачок и вогнал короткую иглу в плечо спящего. Тот слегка дернулся, но не проснулся, перевернулся на другой бок. Горшков спрятал баллончик и включил торшер. Спальня заполнилась приятным голубоватым светом. Он сел в кресло. Старший лейтенант встал у изголовья кровати, взглянул на Горшкова:

– Клиент готов к работе, командир, у нас двадцать минут.

– Этого хватит. Буди.

Давыдов потрепал по щекам Икорина, и тот проснулся:

– А! Что?

Он попытался приподняться, но Горшков поднял руку:

– Лежите и отвечайте на вопросы.

– Да, конечно.

– Вам известна девушка по имени Елена Старикова?

– Да, пятницу каждой недели я навещаю ее.

– Она ваша клиентка?

– Да.

– Кто вас нанял?

– Алла Борисовна Старикова.

– Цель?

– Подавление воли девушки, достижение полной апатии.

– Какие препараты вы ей вводите?

Икорин перечислил. Их было немного. Таблетки и инъекции.

– Их можно нейтрализовать?

Давыдов подал знак, что знает ответ на этот вопрос, но Икорин произнес:

– Да, но в домашних условиях только частично. Инъекции можно нейтрализовать и дома, а вот таблетки только лечением в специализированной клинике.

– Вы добились нужного результата?

– Как ни странно, нет.

– В чем причины?

– Скорее всего, девушка не пьет таблетки.

– Кто должен контролировать прием препаратов?

– Это мне неизвестно. Кто-то из окружения Аллы Борисовны или она сама лично.

– Почему не Стариков?

– Мне кажется, его тяготит то, что супруга решила сделать с девочкой.

– Пожалел, значит?

– Возможно.

– Вы должны поехать завтра к Стариковым?

– Да.

– И как долго еще продлится ваше «лечение»?

– У меня договор еще на два посещения, включая завтрашнее. После чего полный расчет.

– Сколько вам должны заплатить?

– Десять тысяч евро.

– Где берете препараты?

– У своего товарища, с которым когда-то работал в психиатрической больнице.

– Вы понимаете, что губите девушку?

– Мне поставлено жесткое условие, либо я даю препараты Елене, либо меня закрывают в подвале и сажают на героин. Я не желаю становиться наркоманом.

– Условие поставила Алла Борисовна?

– Да.

Старший лейтенант показал на часы. Майор кивнул и продолжил:

– У вас наверняка спросят, достигли ли вы нужного результата.

– Наверное.

– Ответите, что добились, но он полностью проявится через неделю-две, у девушки очень сильная иммунная система. Свои предположения о том, что она могла не принимать таблетки, оставьте при себе.

– Да!

– Инъекции прекратите.

– Но за мной следит горничная.

– Горничная?

– Да. Такая, знаете ли, противная особа, Маргарита Александровна.