Я обернулась и не удивилась, увидев бывший особняк арматоров, красивый, с импозантной парадной дверью, недалеко от крепостной стены. Туда, где мы стояли, доносился шум моря. И мы были в пяти минутах ходьбы от моей гостиницы…

– Не важно, – ответила я. – В любом случае ты доставил меня по назначению.

Он посмотрел на меня, и по его лицу пробежала тень сомнения, колебания. Несмотря на сильное желание, прожигающее живот, я была не настолько глупа, чтобы изображать никчемную соблазнительницу, да и не нужно это было. С какой стати мы торчим друг перед другом в такой поздний час?!

– До завтрашнего утра, – попрощалась я.

Я взялась за свою сумку, которую Паком все еще держал, однако он не отпустил ее.

– Проведи ночь у меня.

– Зачем мне это делать?

Он потянул за ручку сумки, чтобы привлечь меня к себе, его рука обвилась вокруг моей талии, я поддалась, поскольку сопротивляться не могла.

– Потому что ты хочешь этого так же, как и я.

– Я думала, наша история усложняется, – попыталась храбриться я.

Его губы жадно прижались к моим.

– Я недавно понял, что люблю сложные истории.

Мы поднимались по лестнице, и я ничего вокруг не различала. Потом быстро прошли по квартире, на ходу избавляясь от одежды. Наша кожа, наши тела соприкоснулись, и ощущения были такими же острыми, как в первый раз. Возможно, мы даже больше торопились. Любовь с Пакомом сбивала с толку. Мы едва знакомы, но между нами установилась такая мощная близость, такое полное взаимопонимание, что мы оба были этим ошеломлены. Мы несколько раз прерывали наши ласки и поцелуи, чтобы, задыхаясь, заглянуть друг другу в глаза – в его взгляде я читала смятение, а он в моем наверняка видел полный хаос.

Мы натянули простыню, все так же вглядываясь друг в друга. Он машинально провел пальцами по моим волосам. Рядом со мной как будто возник другой человек, не тот, с которым я была несколько минут назад. Его абсолютно бесстрастное лицо ничего не выражало.

– Пропилить за сутки полторы тысячи километров ради женщины – такое у меня впервые, – сказал он отрешенно, будто говорил сам с собой.

Я робко улыбнулась.

– То есть ты не забыл, что я приезжаю?

– Нет.

Казалось, он где-то далеко, в тысячах километров от своего дома, от своей постели, от меня.

– Похоже, ты жалеешь…

– Нет.

Он очень глубоко вздохнул, словно долго обходился без кислорода.

– Мне необходимо выйти на воздух.

Я ошарашенно выпрямилась в кровати, прикрывшись простыней. Мне стало не по себе.

– Что-что?

Не обращая на меня внимания, он встал. Я почувствовала себя испачканной и преданной, особенно после того, что мы мгновение назад пережили вместе. Получается, только для меня все было особенным, необычным. И вечно я веду себя как дура. Почему я поддалась? Чтобы забыть все остальное…

– Я пойду в отель.

Паком уже успел натянуть джинсы. Я заметила, как напряглась его спина, сжались кулаки. Он обернулся и оперся о кровать. Выглядел он обескураженным.

– Нет, останься, прошу тебя.

– Зачем? Мое присутствие так тебе мешает, что ты собрался уйти посреди ночи.

– Дело во мне, а не в тебе. Я провел двенадцать часов взаперти в машине, мне необходимо подышать. Я очень быстро вернусь.

Он крепко поцеловал меня в губы и умчался, прихватив по дороге свитер. Через пару минут дверь квартиры бесшумно закрылась. Я окаменела, ошарашенная его исчезновением. Потом решила не оставлять этого так. Нет, я не буду его дожидаться. И что он заявит после своей ночной прогулки? “Ладно, давай, катись”? У меня и так достаточно причин себя мучить, незачем добавлять к ним еще одну.

Собирая одежду, я вынуждена была пройтись по квартире. Она оказалась роскошной, с более чем трехметровыми потолками, с паркетом “елочкой”, старинными морскими приборами, красивой набивной тканью на одной из стен. Жилье напоминало своего хозяина – по крайней мере, в том немногом, что мне было о нем известно, – но при этом в нем сквозила некая обветшалость, что-то старомодное, застывшее во времени. На чем бы ни останавливался мой взгляд, все приглашало в путешествие. Впечатление усиливали там и сям валявшиеся сумки и чемоданы. Его фирменный стиль, не перепутаешь. Искушение было слишком велико, и я подошла к громадному окну гостиной, чтобы выглянуть наружу. Я стояла над крепостными стенами, вид открывался потрясающий, даже ночью. Он застыл там, внизу, на ветру, облокотясь о парапет. Недалеко он ушел. О чем он мог размышлять? Николя несколько раз повторял, что Паком непредсказуем, но это слабо сказано, его поведение вообще не подчинялось никакой логике. Наблюдая за ним, я металась между желанием послушаться и остаться и жгучей потребностью удрать, потому что он непременно заставит меня страдать, если это уже не произошло. В поисках последних разбросанных предметов одежды я подошла к книжным шкафам из красного дерева. Они освещались маленькими латунными лампами, их мягкий рассеянный свет напоминал огонь свечей. У Пакома время ни над чем не властно, я перемещалась из настоящего в прошлое и обратно. Я потрогала книги, и мое сердце екнуло, когда я увидела “Этих господ из Сен-Мало”, причем сразу несколько разных изданий. В квартире будто материализовался Ноэ – стоя за моей спиной, он наблюдал за мной. Чем бы я ни занималась, мой сын всегда рядом. Могла ли я предположить, что увижу у Пакома роман, который так дорог Ноэ? Роман, который он прочел несколько месяцев назад. Разве я ожидала найти эти книги в библиотеке мужчины, в которого почти влюбилась и который был лучшим другом его отца? Мои мысли толпились и сталкивались, сплетая несуществующую связь между Пакомом и Ноэ. Я осторожно коснулась корешков кончиками пальцев и задрожала от нахлынувших эмоций.

– Ты знаешь эту книгу? – прошептал мне на ухо Паком.

Я была настолько потрясена своим открытием, что даже не слышала, как он вошел. Теперь я не смогу сбежать. От него пахло ветром, йодом, холодным ночным воздухом.

– Нет, – с тяжелым сердцем ответила я.

Я бы так хотела поговорить с ним о Ноэ, признаться, что сын был бы безумно счастлив знакомству с таким человеком, как он.

– Однажды я тебе о ней расскажу, – пообещал он.

Я обернулась и обвила руками его шею. Он казался гораздо более безмятежным, чем когда стремительно умчался, словно за это короткое время успел принять какое-то важное решение. Я ловила его губы, его дыхание, чтобы он помог мне снова дышать. Я нуждалась в нем, в его теле на мне, во мне. Прямо сейчас. Сию минуту. И ничего, что он непредсказуемый. Переживу, это же такая мелочь. Пусть хаос, в который я целиком погрузилась, усиливается. Да, однажды все взорвется, но до этого я позволю себе немного пожить.

Утром мне довелось присутствовать при сложной церемонии. Паком готовил кофе. Я сидела в кухне на старом деревянном стуле и наблюдала за ним. Он вынул из шкафа несколько коробок, понюхал одну за другой, постоянно поглядывая на меня. Как если бы ему было легче выбирать, если я остаюсь в поле зрения. Вдруг он резко вздернул брови, явно найдя то, что искал, и поцеловал меня в губы, после чего поставил кипятить воду. Взял с кухонного стола френч-пресс, чья история насчитывала, я думаю, несколько десятков лет, судя по блистательной отполированности стеклянного корпуса. Через несколько минут воздух наполнился мощным ароматом. То, что мне предложат, явно будет очень крепким. Однако, поскольку ночь была короткой и мы оба устали, взбодриться перед началом дня нам не помешает. Паком поманил меня в гостиную к маленькому столику на высоких ножках, стоящему под одним из окон. Оно, естественно, выходило на море, лежащее за крепостными стенами. Мы сели друг напротив друга, и он налил мне кофе. Я сразу попробовала. Насколько мощным, способным пробудить покойника был аромат, настолько же нежным оказался вкус, обволакивающий и мягкий, вызывающий желание насладиться первыми сладкими минутами после пробуждения. Я послала ему широкую улыбку.