— Простите, Денис, — повинилась я, глядя в покрасневшее лицо мужчины, — мы вчера слишком долго провожали закат.

— На улице давно рассвет. — Буркнул он, присаживаясь к столу и стараясь не смотреть на мои голые ноги.

— Сейчас мы попьем чай и сразу пойдем. — Пообещала я, втыкая вилку от электрического чайника в розетку. Взгляд гостя перестал косить и сфокусировался на проводах.

— У вас проводка тоже с советских времен. — С осуждением в голосе заметил он. — Розетки разболтаны, провода оторваны…

Я пожала плечами.

— Электрику ремонтировать не умею. А провода закрепить на стенах можно и согнутым гвоздем. Когда приеду без Сережки, займусь. Обои поклею, сделаю нормальную мойку со сливом…

И тут он заинтересовался, позабыв о том, что я — женщина.

— Со сливом? В смысле?

— Металлическая раковина у меня есть. Куплю к ней пластиковые трубы и выведу их на улицу в специально выкопанную ямку со старой дырявой кастрюлей. Этакий минисептик. Понятно, что все тарелки придется от остатков пищи вычищать…

— Но все равно со временем слив забьется!

— Если вести трубы под углом, то нет.

Я поставила перед ним и сыном по чашке горячего чая и положила наскоро сделанные бутерброды с колбасой.

Мужчины разом в них вгрызлись. Совместив жевательный процесс с размышлительным, Денис сделал вывод и покачал головой.

— Глупая затея!

Я спорить и что-либо доказывать не стала, поскольку любой мужчина считает себя умней самой умной женщины. На лавры самой-самой я не претендовала, поэтому молча положила кусок сыра в рот. Сразу хочу сказать, что мойку со сливом я все же сделала… Местные, изумляясь тому, что, оказывается, так было можно, дружно повторили мое ноу-хау. Денис, конечно, был в их числе. А сейчас, окинув комнату с кухней взором опытного электрика, сказал:

— В следующий раз, как поедешь, купи розетки. Я их поменяю.

— Договорились. — невозмутимо ответила я. — Они у меня с собой.

— Значит, после прогулки. — Денис встал. — Собирайтесь. Жду на лавочке!

Когда мы, вырядившись в куртки, плотные штаны и резиновые сапоги уходили от дома, я видела, как в Серафимином окне шевельнулась занавеска. «Кажется, у местных будет свежая пища для сплетен». — Подумала я, не представляя, в силу своей оторванной от коллектива профессии, с какой волной негатива мне придется столкнуться. Я еще не знала, но в глазах местных кумушек Денис уже принадлежал той самой соседской дочке, на которую вчера намекала Серафима. И отдавать красавца-мужчину какой-то заезжей, к тому же не первой молодости даме не собирался никто.

Утро, действительно, было прекрасным: розовая заря, купающая в росных ладонях теплое солнце, постепенно разлилась во всю небесную ширь. В кустах, траве и даже в болотных камышах свистели птахи. На краю оврага выводил рулады соловей… Кто-то мне рассказывал, что есть птичка, умеющая подражать соловьиному пению. Может, то была именно она? По чистым листам трепещущей под дуновением свежего ветерка березки скатывались и падали вниз крупные капли, похожие своим искристым чистым блеском на вечерние бриллианты. Я подставила ладонь одному из этих сокровищ, но… тут же стряхнула его с руки, поскольку довеском к воде шел вонючий травяной клоп. Осторожно вытерев руку о штанину, я улыбнулась оглянувшемуся на меня сыну.

— Жалко, что мы не взяли Маню с собой. — сказал он. — Ей бы понравилось.

— Не думаю, что ее сил хватило бы на скачки по высокой траве. К тому же, в ней водятся клещи. — Вместо меня ответил Денис. — С нами даже Шарик не пошел.

Мне хотелось сказать, что мужчины собачьего племени, как верные кавалеры, остались у нашего крыльца. Но говорить на такие темы с человеком, краснеющим при виде дамы в халате, мне не хотелось. Однако Денис полез с разговором сам.

— Одинокой женщине в деревне тяжело. — Ни с того, ни с сего заметил он.

— Наверно. — Я насторожилась в ожидании следующего хода.

— У тебя… — за пару дней мы незаметно перешли на «ты». — Есть какой-нибудь мужчина, готовый помочь в трудах?

— Вот. — Я кивнула на Сережку. — Остальным, если что понадобится, заплачу. Или просто забью на проблему. Кстати, в деревне без женщины тоже никуда.

— Конечно! — Воодушевился Денис. — Особенно если держишь большое хозяйство. Сама понимаешь, огород, прополка, скотина… Ты на следующий год сажать что-то будешь?

— Вначале нужно определиться с нынешним, а потом загадывать на будущее.

— Но ты все равно подумай!

— Обязательно. Как только подвернется под руку кто-то подходяще-работящий, так сразу подумаю. А ты? Маму твою я видела. Супругу в городе держишь?

— Я разведен. — Поморщился Денис.

— Бывает. — Кивнула я и перевела его внимание на старые бревна, брошенные переправой через небольшое болотце.

Перебравшись по ним первым, он посмотрел, как следом перешли мы, и вновь вернулся к важной для него теме.

— Жена должна быть для мужа опорой в его каждодневных трудах, поддерживая любые начинания не только духовно, но и физически.

— Муж для жены должен быть защитой. Не только нравственной, но и материальной. — В тон ему ответила я.

— Значит, ты тоже из тех дамочек, которые готовы ехать на мужской шее до его смерти? — В его голосе мне послышалась едва скрываемая неприязнь.

— Помнится, у немцев есть популярный слоган, определяющий женскую роль в обществе: кирхе, кюхе, киндер. Шаг вправо, шаг влево, прыжок вверх — расстрел на месте. Общество, демократичное даже к смене пола, до сих пор не считает женщину равной мужчине. Особенно усердствует в этом церковь, насаждая домострой.

И тут нашего Остапа понесло…

— Женщина, еще со времен Адама и Евы, существо изначально порочное. И если мужчина не может обуздать ее наклонности и вернуть на стезю подлинного предназначения — быть жирным удобрением, из которого растут и крепнут в истинной вере всходы душ человеческих, то он, как носитель света и божий сосуд, обречен.

— Чего? — Мне захотелось снять платок и задумчиво почесать затылок. Но боязнь летающих вокруг слепней и комаров заставила натянуть его на лоб еще сильней.

— Разве ты никогда не видела, во что превращаются мужчины в семьях, где женщина — командир?

Нет, какой-то резон в его словах, конечно, был. Вспомнив маму с папой, я была готова не только согласно покивать, но даже принять его сторону… Однако что-то в его словах вызвало в моем сознании серьезный протест.

— Разве ты не знаешь, во что превращаются женщины в семьях, где муж — домашний тиран? И неважно, чем он объясняет свои действия: глупостью жены, следованием догматам веры, желанием добра или счастья собственным отпрыскам… В любом случае, когда один из партнеров по браку угнетен, ничего хорошего из их отношений не получится.

— Мужчина, который придерживается веры в Господа,