— Дени-ис! — пронзительно крикнула Марина, и ее сын, несмотря на шум двигателя, поднял голову.

— Воды Кате принеси. — Сказала она, и тот сразу выключил свой агрегат.

— Ведра есть? — спросил он, подняв надо лбом щиток.

Я кивнула и понеслась за ведрами. «Боже… как же хорошо быть мужчиной», — думала я, глядя, как Денис, не напрягаясь, несет два полных десятилитровых ведра.

— Куда? — отрывисто бросил он, остановившись в дверях. Я ткнула в угол тряпкой и вышла за ним, глядя, как легко он управляется с тяжелой косой.

— А траву мы возьмем. — Сказала Марина. — Гусятам бросим.

— Ладно… — растерянно ответила я, глядя на их неспешную и уверенную работу.

Через сорок минут в моем доме пахло чистотой и светлой водоэмульсионной краской, которой я успела выкрасить одну из отмытых стен. Ничего не имею против синего, но в интерьере мне больше нравились желтые и бежевые цвета.

— Завтра покошу огород. — Денис с сожалением посмотрел на пятилитровую бутыль, в которой недавно плескалась смесь бензина с маслом.

— Так вы же вроде хотели куда-то идти? — Поинтересовалась я, вытаскивая из багажника десятилитровую канистру с топливом и ставя ее перед ним. Он помотал головой.

— Не надо. У меня хороший запас.

— Тогда… давай отдам деньгами?

На меня посмотрели, как на блаженную: с сожалением и уверенностью в моей безнадежности.

— «…не смущай сердца уже огорченного и не откладывай подавать нуждающемуся». — процитировал он Евангелие, положил косу на полную травой телегу и медленно пошел к дороге.

— Э? — Я перевела свой взгляд на его мать, помогавшую Сережке сгребать разбросанную у дома траву.

Та пожала плечами и как-то совсем уж безнадежно махнула рукой. Почувствовав, что расспрашивать дальше не стоит, я снова отправилась в дом. Там, подвинув оставшийся в живых кухонный стол к свежеокрашенной стене, я водрузила на него плитку, достала из сумочных недр кастрюлю и начала варить куриный суп.

Денис еще несколько раз приходил за травой. Я видела через окно, как он гладил вилявших ему хвостом собак и как о чем-то, несомненно важном, говорил с Сережкой. А потом, когда работа закончилась, уложил в тележку грабли и стукнул в дверной косяк.

— Хозяйка! — позвал он. — Не заснула?

Я вышла на крыльцо и вдохнула запах свежескошенной травы.

— Еще нет, но очень хочется. — Улыбнулась ему.

— Вставай завтра пораньше. — Сказал Денис. — Полы и стены не убегут, а сыну будет приятно, если с ним на прогулку пойдет не только чужой дядя, но и мать.

— Ладно. — Кивнула я. — Во сколько встречаемся?

— В пять. — усмехнулся он. — Пойдем по холодку. Без слепней. Только от клещей побрызгайтесь и наденьте резиновые сапоги.

— Договорились. И спасибо за все это… — я посмотрела на идеально подстриженный газон с двухсантиметровой щеткой травы.

— Спасибом сыт не будешь. — Невозмутимо ответил Денис. — С тебя — стакан.

— Да не вопрос. — Я засмеялась. — Хоть бутылку. Сейчас принесу.

— В следующий раз. — Пальцы в перчатке удержали меня за локоть. — Вода у тебя чистая есть?

— Да я сама…

— Неси ведра.

***

— Правда, он — классный дядька? — Глядя в спину удаляющемуся по дороге соседу, спросил Сережка.

— Чем только с ними расплачиваться? Вот вопрос…

— Ну не бутылкой же. — резонно заметил сын. — Он сладкое любит. У нас конфеты остались?

— Ромашка, василек и коровка. — перечислила я. Сын тут же засмеялся.

— Все в тему. Вот и дай им из каждой кучки понемногу. Увидишь, они обрадуются!

Потом я узнала, что Сережка оказался прав: Денис любил сладенькое. Но это было потом… А сейчас ко мне на всех парах неслась любопытная Серафима.

— Уж какой он хороший парень… — завела она песню, пристроившись на лавке рядом со мной. — Работящий, не пьет и не женат…

— В чем подвох? — Я привычно выгнула бровь.

— А чего? — удивилась соседка. — Ты ж не замужем! Да и парень твой, на хозяйственного мужика глядючи, сам к земле потянется.

Сережка рассмеялся и свистнул Маньке. Они с Казбеком тут же примчались из какого-то тенька и, радостно дыша, уставились ему в лицо.

— Пока Вы, бабушка Серафима, пытаетесь прельстить маму тем, к чему у нее нет никаких способностей с потребностями, я прогуляюсь.

— Возвращайся через час. — Сказала ему. — Будем обедать.

— Обязательно. — Ответил сын и, не торопясь, двинулся в сторону дороги.

— А чего это он, — посмотрела ему вслед Серафима, — говорил о тебе? Болеешь?

Я засмеялась и перевела разговор на Дениса.

— И что с этим, несомненно привлекательным мужчиной в самом расцвете сил, не так?

О-о-о… Оказывается, сама не ведая, я затронула волнительную для всех деревенских тему! В мои широко расставленные уши полилась не только известная всем и каждому здесь информация, но и определенные домыслы.

— Разведенный он, без детей… — об этом, скорее всего, местные узнали от Марины. — Не успели, наверное, или не захотели. Сейчас многие девки с парнями для себя живут. Говорят, до развода, бизнесом занимался. А сейчас на газели работает… — я сразу предположила, что в доставке. — Дом этот они с матерью года три как у Анюты купили. Ей он от свекрови достался. Сама-то в Онуфрево живет. Дети в Москву уехали, а она тут огород да коров держит. Уж такая деловая… — Выслушав похвалы в адрес неизвестной мне женщины, я вернула соседку к интересующей меня теме.

— А давно он разведен? — Спросила ее как бы между прочим, когда словесный поток немного иссяк.

— Вроде прожили они после свадьбы годок. — Пожевала губами бабушка бабушка. — А потом разбежались.

— Бывает. — Я оперлась на лавочку ладонями и поболтала ногами, гоняя норовящую приземлиться на них стрекозу. — Значит, оформлять отношения теперь ни с кем не хочет?

— Да вроде нет у него никого. — Серафима взглянула на дом по другую сторону дороги, из которого к нам спешила еще одна тетя Надя. Ее взрослые дети тоже разъехались по городам, а внуки не горели желанием ради свежего воздуха отрываться от цивилизации.

— Как это нет? — удивилась я, сдвигаясь в сторону, чтобы плотной соседке было куда опуститься. — Денис — красивый мужчина. Даже я заинтересовалась.

Увидев блеснувшие под ресницами глазки, помахала рукой.

— Исключительно с эстетических позиций. Умеет-таки природа-мать творить гармонию!

— Эх! — услышала мои слова другая тетя Надя. — Была бы я молодкой, точно бы со старухами на лавке не сидела. Пошла бы, да обняла покрепче!

— Я — не молодка, и руки с детства слабые. — Улыбнулась ей.

— Поэтому и одна. — Тетя Надя поерзала по лавке, поправила сбившийся чулок и глубоко вздохнула, вспомнив молодость.

— Сим, а помнишь Тольку Пирогова?

— Что на гармошке в нашем клубе играл? — Серафима чуть повернула тонкий нос к соседке.

— Это его сын