Ими-то и оказались два последних бегуна. Совсем не волею случая, а удачно выбранным расположением в пространстве «случайно» упавшего Майского. Одного бойца здоровяк отшвырнул метра на три легким движением могучей длани, а второму позволил воткнуться головой в свою железобетонную грудь, после чего лишь небрежно отодвинул ногой в сторону осевшее на пол тело. Вот только куда же за это время подевался шустрый злоумышленник? Мужчина остановился, поводя могучими плечами и вертя по сторонам коротко стриженной головой. Тут его взгляд упал на валяющийся совсем рядом заветный чемодан. Добро было спасено! Здоровяк наклонился и легко поднял одной рукой свой многострадальный багаж…

В это время откуда-то из-под лестницы, ведущей на второй этаж, послышался нарастающий нечленораздельный вопль, и выскочил мужчина со всклоченными волосами и совершенно обезумевшим взглядом. Он бросился к центру зала, хватая всех прохожих за полы одежды и тыча свободной рукой куда-то в сторону регистрационных стоек. Его раздирающий уши вопль плавно перешел в четко артикулированный крик:

– Бомба! Там бомба!! Это террорист!!!

Головы всех, без исключения, людей тут же повернулись в указанную сторону. Там с поднятым вверх чемоданом и глупой торжествующей улыбкой на лице красовался довольный здоровяк. Реакция толпы была предсказуема: ужас погнал людей к выходу из аэропорта…

Уже практически поднявшиеся на ноги «бегуны» были в одно мгновение смяты. Наверно, лишь благодаря прекрасной физической подготовке, двоим из них удалось откатиться по полу к стойкам. Другие остались лежать вперемежку с десятком пассажиров и встречающих, опрокинутых и затоптанных, стараясь лишь прикрыть голову разбитыми в кровь руками. Уже никто никого не думал догонять…

…Двое молодых мужчин, чистых, аккуратных и причесанных, расположились на галерее второго этажа так, что могли одновременно наблюдать столпотворение внизу, в приемном зале, и через сплошное, во всю стену стекло видеть, как на взлетном поле медленно выруливал со стоянки германский А320. Вот он неторопливо повернул на стартовую полосу, ненадолго остановился, ожидая команду из диспетчерской, и, постепенно набирая разгон, устремился вперед. Пять секунд… Десять секунд… отрыв…

– Послушай, Толя, ведь они наверняка позвонят сейчас в Германию, поднимут на ноги всю свою агентуру и перехватят наших прямо в аэропорту.

Майский беззаботно просвистел пару тактов модной песенки, наклонился через перила, посмотрел на светопреставление внизу и повернулся к Вадиму:

– Судя по тому, как быстро и заполошно они бежали, сигнал в ФСБ поступил незадолго до отлета. Скорее всего, кто-то случайно опознал Талеева при проверке документов. Значит, никакого звонка заранее не было, надеялись, что успеют перехватить здесь. А за два часа лету никто, чисто физически, не сможет активизировать приличную группу захвата в Мюнстере. Кроме того, к помощи германских коллег наши силовики не станут прибегать.

– Это еще почему?

Анатолий усмехнулся:

– Слишком свежа еще на их памяти такая не слишком давняя попытка.

– Вот уже второй раз ты ссылаешься на ваш Балтийский круиз по тем местам. Друзья называется, сослуживцы, не могли тогда меня подождать… – с обидой укорил Аракчеев.

Толя приобнял друга за плечи:

– Нэ журысь, хлопчэ! Сейчас сядем в нашу колымагу, и я тебе все-все подробно расскажу.

Так, обнявшись, друзья неторопливо направились по боковой служебной лестнице к своему предусмотрительно припаркованному в некотором удалении автомобилю.

Умом Галина понимала, что Талеев был прав, отправляясь на встречу с Хасаном в одиночку. В его «легенду» простого журналиста, хоть и известного в своей стране, она никак не вписывалась. К тому же следует учитывать особое отношение к женщине в странах Ближнего Востока. Но душой никак не могла смириться, что небезразличный ей человек без всякой страховки отправляется в самое логово террористов. Казалось, будь она рядом, сумела бы защитить его от всех напастей, но…

Гюльчатай тяжело вздохнула и в который уже раз принялась изучать расписание самолетов в Россию. Приказ командира однозначно гласил: «Домой!»

А у Талеева, сидящего в мягком кресле бизнес-салона аэробуса «Люфтганза», было отличное настроение. Их с Алексеевой вояж в Мюнстер оказался даже более плодотворным, чем Гера ожидал, и более коротким. Правда, сначала он весьма неуютно чувствовал себя в роли «китайского болванчика»: глупая улыбка на пол-лица, нескончаемые одобрительные покачивания головой и полное непонимание того, о чем речь идет, потому что все разговоры велись на полузабытом курдском диалекте. Как объяснила потом Гюльчатай, для «светских» бесед использовали более современные наречия. Да хоть в лоб, хоть по лбу! Журналист не знал ни одного из них.

Зато сразу отметил уважительное, если не сказать, подобострастное отношение к его спутнице. Да и Алексеева здесь стала совершенно другой: уверенной, жесткой, говорила короткими гортанными фразами, не допускающим возражений тоном. Любую попытку несогласия она подавляла одним строгим взглядом и многозначительным молчанием. Только самый старый курд, глава общины, отваживался на какие-то уточнения и объяснения.

Гера впервые узнал, что курдская община в Ливане, куда, предположительно, лежал его путь, очень значительна – до сотни тысяч человек! И уж совсем наудачу – один из ее руководителей приходился близким родственником старого курда в Мюнстере. С ним быстро удалось связаться по спутниковому каналу и объяснить суть дела. Необычность просьбы вызвала, конечно, искреннее недоумение, но заслуженное уважение к главе мюнстерской курдской общины и, главное, упоминание тайного кодового имени Галины – Анахит – быстро его устранили.

Дальнейшие переговоры велись уже без участия Талеева и Гюльчатай. Лишь примерно через час им почтительно сообщили, что просьба госпожи Лейлы – это было обиходное имя Алексеевой – с радостью удовлетворена: московский журналист может встретиться с Хасаном. Причем многоуважаемый Хасан уже сам определил место этой встречи и назначил время с учетом расписания авиарейсов.

…Приятный и негромкий голос из динамиков почтительно уведомил уважаемых пассажиров на борту, что самолет приступает к плановому снижению и через двадцать минут совершит посадку в городе Триполи, Ливанская Республика…

Многоуважаемый Хасан выбрал для встречи небольшое кафе с открытой верандой, расположенное на окраине города. Таксисту из аэропорта оно оказалось хорошо известно, и он доставил туда Талеева не более чем за полчаса.

Гера не был фаталистом, но сейчас полностью положился на свою судьбу. Скорее потому, что по здравом размышлении пришел к выводу: лично от него в сложившейся ситуации мало что зависит. Поэтому с самого момента посадки самолета он не стал скрупулезно проверяться на предмет какой-нибудь слежки. Если это люди Хасана – что было бы вполне закономерно, – они лишь проконтролируют его «доставку» до места. А если кто-то другой… Что ж, здесь это становится уже проблемой самого Хасана! Сознательно он, журналист, не «тащит за собой хвост».