Так что с ним происходит?

– Эйден – Прохрипела я с отдышкой. – Успокойся, ты не хочешь терять контроль. – К концу фразы я залилась приступом кашля.

Во рту металлический привкус. Гадство.

– ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! НЕ ГОВОРИ ТАК, БУДТО В КУРСЕ ВСЕГО! – Он с яростью опрокинул стол, стоящий сбоку от него, швыряя его в сторону, от чего тот с треском разломился на несколько частей.

Я прикрыла лицо рукой, стоя на четвереньках и сплевывая кровяную слюну. Пришлось мотать головой, чтобы темные пятна ушли с глаз, и комната перестала плыть.

– Так… расскажи. – Пытаясь настроить дыхание, сказала я, пока облизывала губы.

Мне нужно было его отвлечь чем угодно и как угодно. Тем более еще не была известна причина такой вспышки гнева. Если я хотела выжить, нужно было разговорить психа, любым способом. Если и это не поможет, то на шум должен же кто-то среагировать.

Хоть кто-нибудь!

– Чья это комната? – Я посмотрела прямо в его красные глаза без единого признака страха, хотя все внутри сжалось от паники.

Эйден направился в мою сторону с тяжелым шагом. От внезапности я отползла назад, и уже сгорбившись, в стоячем положении оперлась на стену, слегка сгибая ноги в коленях. Он вскрикнул и с нечеловеческой силой ударил кулаком об стену в нескольких сантиметрах от моей головы. А другой ладонью оперся, чтобы я не вынырнула из его полукольца. Мелкие отлетевшие от удара обломки стены поцарапали лицо в области щеки. Грех Гнева пронзительно впился взглядом в мои глаза, как бы обдумывая слова. Я совершенно не хотела в таком состоянии вызвать его на разговор, но …

Других вариантов особо не нет!

Наверно, в потоке гнева, как и у человека, его мысли путались и не давали пробиться голосу разума.

– Таким смертным как ты, не понять цены моего проклятого дара. – Он прошептал это как заученную фразу, не дающую права на другой исход.

– Не решай за… меня. – Бросила сиплым голосом ему в лицо. – Ты не прав. – Ноги подрагивали из-за недавнего столкновения с неровной каменной поверхностью.

Он, как на пружине, убрал резко руки и начал метаться по комнате. Кажется, один из бугров в стене был достаточно выпячен, чтобы при столкновении на спине у меня пульсировала открытая рана. Я провела рукой по области поясницы, нежно-голубой костюм опасно лип к спине. В итоге вся ладонь оказалась в красной жидкости. Я спрятала руку за спину, а другой оперлась на стену.

– Это комната моей младшей сестры … – Начал он, сверкая глазами, которые, кажется, еще сильнее налились рубиновым оттенком.

Нет, я бы сказала, радужка стала даже с некой ядовитой красной чернотой. Слова явно давались парню с трудом.

Понимала, что зацепила его за живое. Единственное живое. Клубок начинал распутываться. Интересно было узнать, о чем молчал Эйден Вайлд, и что скрывалось за маской ярости.

– Она умерла по моей вине … – Он сел на пол, оперся головой об спинку кровати. – А я не смог ничего сделать. – Говорил парень, смотря в одну точку пустым голосом.

– Я тоже потеряла дорого человека. Он тоже умер по моей вине. Моя мама не выжила после родов. Очевидцы говорили, она кричала, что рожала ужасное чудовище. Моргана заверила, что от боли рассудок покинул ее. А мой брат, наверно, винил меня всю жизнь и на мое семилетие просто бросил меня, оставив на произвол судьбы. – Поток моих слов не останавливался, а комок подкатил к горлу.

Я пыталась примерами из своей жизни смягчить почву для его монолога. Если он все-таки решится на него. Другими словами, хотела показать, что не он один сполна нахлебался дерьма от этой жизни. Хотя может даже с излишком, ведь этот парень так резко реагировал на все, что связанно с прошлым, словно все еще жил им.

Нельзя жить грезами. Это убивает.

– Мои родители погибли на войне. Они оба были связанны с военным делом. – Начал он, оперев руки на согнутые колени и устремив взор в заплесневелый потолок с паутиной, как будто картинки из прошлого проносились перед ним заново. – Когда их не стало, нас приютил брат отца. Сначала нас с сестрой посетила надежда, что жизнь еще может наладиться, ведь дядя был при должности и мог содержать своих племянников без труда. Но это было лишь начало ада при жизни. Я думал, что лишь умерев можно туда попасть, если достаточно сотворить зла, но, как оказалось, ЗЕМЛЯ И ЕСТЬ АД! – Он потер вспотевший лоб, как в трансе, и расстегнул верхние пуговицы рубашки, как будто те душили его. – Дядя вкусил мысль, что он имел власть над нами и воплощал ее всеми возможными способами. На протяжении нескольких лет за каждую мою провинность или неповиновение он брал лошадиный хлыст Анны, привязывал меня к трубе и избивал. Сначала до первой капли крови, в следующие разы до полного красного окраса моей спины, а после до очередной потери сознания. Особенно когда я заступался за Анну, он вымещал злость изощренней. Так как сестра любила лошадей, то дядя заставлял меня на ее глазах убивать любимцев. Я ненавидел себя, но и издеваться над ней не мог ему позволить. В этой комнате Анна и умерла, по моей вине … – Он с отдачей локтем, святящейся кисти, ударил в спинку кровати, отчего та накренилась и заскрипела.

Грех Гнева закрыл лицо рукой.

– Что здесь произошло? – Прошептала я, боясь своей интонацией сбить его поток мыслей.

Он начал трясти головой, отгоняя мысли. Игнорируя мой вопрос, он опустил ноги параллельно полу и также смотрел в потолок, как на пустоту. Я не успевала открывать и закрывать рот. Стали понятны его реакции на некоторые события, а так же поступки парня.

– У нее были зеленые глаза, цвета молодой весенней зелени. Такой оттенок я никогда не забуду. Они всегда говорили больше, чем сами слова сестры, а волосы орехового цвета … – Он перевел взгляд на дрожащие руки, как будто держал их в ладонях.

Зеленые, как у Рейчел. И волосы как у Рейчел.

– Были как у матери, единственное напоминание о ней. – Он закрыл глаза, но его бегающее зрачки, двигались, словно Грех Гнева переживал события прошлого заново. –  Ей исполнилось девятнадцать, и этот ублюдок проиграл честь Анны в азартной игре такому же уроду, как и он сам. Такое было распространено среди армейских. Узнал об этом слишком поздно… Но я задержался, так как не мог смотреть, как маленькую девчонку избивают другие дети. Возвращаясь домой после караула из армии, я направлялся к Анне, чтобы отдать ей купленный подарок, фарфоровую статуэтку, сделанную на заказ специально для сестры … – Его снова начало трясти, а у меня наворачиваться слезы. – Когда я вошел в ее комнату … – Он как дикий зверь вскрикнул, и половые плиты комнаты завибрировали, а мебель пришла в движение. – Этот урод, лишь пригласил зрителя, что сидел в кресле и наблюдал, а он сам привязал Анну к кровати. Они издевались над ней, наверно, не первый час. Статуэтка, что я не успел подарить, с треском разбилась об пол … В этот момент во мне как будто что-то щелкнуло, я ничего не слышал. Все было как в тумане, сопровождаясь лихорадкой. Тело охватил жар такой силы, что мне казалось – я сгорал изнутри. – Посыпалась мелкая крошка с потолка прямиком на нас с Эйденом.

Я не могла отвести взгляд от его алых глаз. Он не вызывал былого отвращения и ненависти. Нет, я не жалела его, так как сама не любила это чувство.

Удивительно, но его понимала. Теперь.

– Посмотрев в глаза Анны, которые распухли от страданий, смущения и стыда, она качала мне головой, чтобы я не вмешивался. А РАЗВЕ Я МОГ УЙТИ? КАКИМ БЫ Я ТОГДА БЫЛ ПОДОНКОМ И СВОЛОЧЬЮ? НИЧЕМ НЕ ЛУЧШЕ ДЯДИ! – Он встал на ноги, смотря на стену перед собой, даже как