– Товарищи, по имеющимся данным, немецкое командование готовит массированный налет на особую авиабазу. Возросшая активность нашей авиации и повышение ее эффективности не могли остаться незамеченными, разведка у немцев и финнов тоже не даром ест свой хлеб, да и примерное расположение базы вычислить не так уж сложно, район небольшой. Нами вскрыта переброска бомбардировочных и штурмовых авиачастей Люфтваффе на аэродромы в Финляндии. Поскольку наступление финнов на Ленинград в нынешних условиях следует отнести к разряду совершенных сказок, то цель может быть только одна – особая авиабаза. Об этом же сообщают товарищи из Главного разведуправления, получившие информацию по своим каналам. Они же обращают внимание, что руководство Третьего Рейха придает этой операции под названием «Vergeltung» – «Возмездие» – большое значение. Похоже, Олег Андреевич, ваша роль в уничтожении «Тирпица» и «Шарнхорста» им известна. Так вот, Ставкой нам поручена разработка операции по противодействию. В папках, лежащих перед вами, все, что нам на данном этапе известно.

Авиаторы углубились в изучение материалов, которых оказалось немного, но они емко отражали замысел вражеского командования и заставляли с бо́льшим уважением думать о людях, которые их добыли. Картина вырисовывалась следующая. Адольф Алоизович в очередной раз потерял связь с реальностью, что, в общем, неплохо. Фюрер германской нации впал в неконтролируемое буйство и категорически потребовал стереть с лица земли зловредных русских вместе с их базой. Немецкий генералитет уже давно понял, что в такой ситуации спорить себе дороже, и принялся исполнять. Силы были выделены серьезные: полторы сотни бомбардировщиков («Юнкерс-88», «Хейнкель-111» и даже «Хейнкель-177»), более сотни «Фокке-Вульф-190» и столько же «Ме-109». Помимо собственно разработки плана операции противнику необходимо было сосредоточить всю эту массу авиатехники на финских аэродромах и обеспечить их топливом и боеприпасами. Кто предупрежден, тот вооружен. Противнику придется перебрасывать авиацию с других участков, что их непременно ослабит. Это в плюсе. А в минусе небольшое подлетное время и трудности с обнаружением, так как «Фоккеры» наверняка пойдут на малой высоте.

В ходе дальнейшего обсуждения решили максимально уплотнить зенитное прикрытие базы, а вот необходимости в дополнительным постах ВНОС не было. На случай ночного удара, что, конечно, маловероятно, Северов предложил создать прожекторные поля, это давало дополнительные возможности для работы одномоторных истребителей. До вечера работали, утрясали все вопросы по взаимодействию: выходило неплохо, все-таки четыре сотни самолетов противника – сила серьезная, но не запредельная, должны справиться.

Уже за полночь сели пить чай, когда озабоченный адъютант командующего доложил, что Говорова вызывает Москва. Все решили, что Ставка хочет знать ход подготовки к удару, но Леонид Александрович вернулся мрачный.

– Разговаривал с Василевским. Есть уточнение, – генерал сумрачно матюгнулся. – Бомбардировщиков будет не полторы, а три сотни. Да и «Фоккеров», похоже, примерно полторы.

– Эко их разобрало, – хмыкнул Северов. – Но вся эта масса работать ночью не сможет, в это верится с трудом. Собственно, ночников у меня полк, пятьдесят шесть машин, экипажи опытные. Прожекторные поля позволят использовать «головастиков», там уже все имеют допуск к ночным полетам. То есть порядка полутора сотен истребителей выставить могу. Кроме того, ночью умеют действовать все штурмовики, их вооружение позволяет эффективно работать по бомбардировщикам. А вот у вас, насколько я знаю, с ночниками негусто.

– Летать – одно, а находить-сбивать – другое, – кивнул Рыбальченко. – Но я согласен, всей массой ночью они не попрут. Я тут на досуге анализировал, получается, что потери они восполняют существенно менее опытными экипажами, что естественно. Меня другое беспокоит. А не является ли это все грандиозной дезинформацией? Ударят по другому объекту!

– По какому? – Самохин покачал головой. – По Кронштадту? По городу? Во-первых, зачем? Какой смысл? Даже если все удастся, что невероятно, это ничего в военном смысле не даст. Во-вторых, здесь все рядом. Отработаем.

– Самый плохой вариант – это действия по нашим коммуникациям, когда вся эта масса накрывает множество объектов. Потери мы им нанесем фатальные, но и у них вероятность прорыва повышается. С другой стороны, время подумать у нас есть, такую массу самолетов надо еще переместить. – Северов побарабанил пальцами по столу. – Разведке в тылу у финнов работать сложно, надо воздушную усилить.

– Я орлов Механикова сориентирую, – Степан Дмитриевич сделал пометку в блокноте. – А чтобы немцы ничего не заподозрили, проведем ее и на других участках.

– Завтра, хм, сегодня в 10 часов совещание начальников штабов у Дмитрия Николаевича. Все на сегодня, – подытожил командующий фронтом.

Вернувшись к себе, Олег приказал подготовить перебазирование «Ту-4» и «Ту-10» – держать под возможным налетом уникальные на сегодняшний день четырехмоторные монстры не имело никакого смысла. Уже утром бомбардировщики ушли на Кострому, а летающие радары перебазировались в район Тихвина, откуда и продолжат свою работу под прикрытием выделенного 14-й воздушной армией полка «ЛаГГ-5».

К обеду вернулся с совещания Вологдин, сказал, что решали проблему. Посчитали потребное количество прожекторных установок, сколько надо – нет, и времени тоже, поэтому поменяли схему размещения. Еще раз прошлись по зонам ответственности, связи и взаимодействию. Северов провел совещание с командованием авиаполков, прогнали возможные варианты. По данным разведки и радиоперехвата можно было сделать вывод, что противник торопится. Маскировка у них была поставлена хорошо, поэтому от нанесения упреждающего удара после всех прикидок в штабе Ленфронта отказались. Потери могли оказаться значительными, а вот эффект ниже желаемого.

Как Олег и предполагал, наносить удар ночью немцы не стали. Ранним утром 7 сентября Олега разбудил дежурный: радар засек множественные воздушные цели на западе, идущие курсом на Ленинград. Летающий радар патрулировал на высоте более восьми тысяч метров под прикрытием звена «По-3» в районе острова Сескар. Северов распорядился передать информацию в штаб ВВС Балтийского флота и в штаб 13-й воздушной армии, объявил тревогу и уже через двадцать пять минут поднял в воздух первые сто истребителей 7-го и 8-го полков, оставив по два звена на прикрытие базы. 10-й ИАП и 9-й ГШАП Олег оставил на вторую волну. Качество самолетов и их пилотов давало Олегу уверенность, что крови он немцам попьет знатно. Генерал Курт Пфлюгбейл, командующий 1-м воздушным флотом, был опытным военачальником, планированию немцы всегда уделяли большое внимание, но для достижения желаемого результата этого оказалось недостаточно.

На подавление ПВО базы были брошены «Фокке-Вульфы», которые были встречены еще перед линией фронта истребителями 13-й воздушной армии и Балтийского флота, к которым вскоре присоединились «Яки» Мироненко. По немногочисленным прорвавшимся самолетам азартно отстрелялись зенитчики. Когда противник посчитал, что наличные силы истребителей связаны боем, появились бомбардировщики: они шли тремя волнами с севера, северо-запада и со стороны залива. По первой с удовольствием отработали новинками, РСами повышенной кучности с осколочной боевой частью и неконтактным взрывателем. Новые 82-мм РСы были тяжелее и по поражающему действию мало уступали снарядам 85-мм зенитной пушки, каждый истребитель нес восемь РСов – получилось славно. Достреливать пушками мало кого пришлось, РСы наносили страшный урон самолетам противника, идущим в сомкнутых боевых порядках. По второй отработали уже пушками, встретив ее километрах в тридцати западнее Кронштадта. Третью расстреливали «Илы» майора Бондаренко, потом накрыл 10-й ИАП на своих «Як-3М», успевший вернуться, пополнить топливо и боезапас, а также флотские коллеги. Эта была слабее всех прикрыта истребителями – посчитали, видимо, что сил на них уже не останется.