Она толкнула пузана с пылесосом мощным боком, и тотнемедленно сказал:

— Там террористы, — и показал щеткой пылесоса на«неотложку», в которой они только что прикатили.

Сержант не отличался молниеносными реакциями, ему необходимобыло основательно во всем разобраться. Он еще даже не приступил к делу, когда«неотложка» сорвалась с места и, включив «пугалку», скрылась в тумане. Фокин,которому так и не удалось выудить Веронику Матвеевну из машины, помчалсяследом. На Волоколамском шоссе им попалась еще одна «неотложка», с воеммчавшаяся по своим неотложным делам. Вероника Матвеевна пристроилась к ней, икортеж из двух машин «Скорой помощи» и покореженной «Тойоты» с ветерком долетелдо больницы, миновал ворота и остановился возле приемного покоя. Выбравшись измашины через вторую дверцу, Вероника Матвеевна ринулась было назад, но тутувидела, что Фокин бежит ей навстречу. Она нырнула в заднюю дверцу и попыталасьее захлопнуть, но не успела. Фокин влез следом за ней и завопил:

— Вероника, что вы такое вытворяете?! Вы же моглипогибнуть!

Она попятилась, стукнулась о носилки и спиной повалилась наних.

— Вы что, хотите меня убить? — простонала онавысоким голосом, пытаясь подняться.

— Убить? — поразился Фокин, нависая надней. — Как вам такое только в голову пришло?!

— Зачем же вы за мной гнались? — ВероникаМатвеевна перешла на писк.

— Я хотел тебя поцеловать, дурочка!

Когда санитары из приемного покоя втиснулись в машину, импришлось отрывать Фокина от Вероники Матвеевны силой.

— Товарищ! — призывали они, пытаясь отцепить егоруки от лацканов ее плаща. — Товарищ, вы молодец! Спасибо. Если бы неискусственное дыхание рот в рот, она бы не выжила.

Когда Фокина все-таки оттащили, глаза у Вероники Матвеевныбыли закрыты, а по лицу разливалось неземное блаженство.

— Кажется, она умирает, — сказал один санитардругому. — Пульс бешеный, дыхание прерывистое, поверхностное. Кислороднуюмаску давай.

Они положили ей на лицо кислородную маску и потащили носилкииз машины.

Как только Стас открыл дверь под вывеской «Экодизайн», донего донеслось нестройное пение. Самодеятельный сводный хор исполнял душевнуюпесню из кинофильма «Белый день»: «Напилася я пьяна-а-а, не дойду я додому-у-у! Довела меня тропка дальняя до вишневого саду-у-у!»

Стас кашлянул, и хор запел с удвоенной силой, затемнавстречу ему откуда-то из-за фикусов вышел Захар Горянский. Увидев Стаса, оннемедленно налился непримиримой ненавистью, словно половец, завидевший татаро-монгольскуюорду.

— У вас сегодня что, именины? — спросил Стас, синтересом прислушиваясь. — Служащие радостно пляшут и поют?

— А вам завидно? — буркнул Захар.

Стас обошел его, с трудом удержавшись от искушения задетьЗахара плечом, и двинулся на голоса. В маленькой комнатке, по-сестринскиобнявшись, сидели Настя и Оля Свиридова и с закрытыми глазами тянули: «Как жегорько, кукушка, как же горько мне!» Витя Валентинов расположился отдельно.Глаза его были закрыты, однако последние слова он подхватывал: «Кукушка…,мне-е…»

— Девочки! — позвал Стас. — Отлично поете.

— Стас! — сказала Настя заплетающимся языком ипопыталась подняться. — Мы тут немного расслабились, не мог бы ты отвезтименя домой?

— Не дойду-у я до дому-у! — дурным голосомзавопила Ольга.

— Ну, конечно! — засмеялся Стас. — Какиепроблемы?

Он потянул ее с дивана, она встала, но тут же началазаваливаться назад.

— Ну-ну-ну! — воскликнул он, не давая ейупасть. — Тихонечко, тихонечко!

Присел, перекинул ее через плечо, и она послушно повисла,как сломанная кукла наследника Тутти. Попа оказалась впереди, а голова сзади.

— Дайте пройти! — потребовал Стас, отпихнув-такиЗахара плечом.

Тот пошел за ними на улицу, по дороге попытался поправитьНасте волосы, но она укусила его за палец, и он отстал. Стас загрузил ее назаднее сиденье, кое-как устроил и, продолжая смеяться, уселся за руль.

— Что это вы, — спросил он, — надрались, какстуденты на картошке?

— Я оплакивала свою судьбу, — икнула Настя.

— А коллеги?

— Они тоже.., оплакивали. — Она икнула еще раз,повалилась на бок и затихла.

Стас довез ее до дому, с трудом извлек из машины и внес вподъезд, надеясь, что в ее сумочке, которую он прихватил с собой, отыщутсяключи. Преодолев первый этаж, Стас остановился и замер, потому что емупоказалось, что наверху кто-то есть. Неизвестный шаркал по линолеуму и дажетихонько вздыхал. Анастасия что-то забормотала во сне, и Стас сказал ей вволосы: «Ш-ш-ш».

— Стас? — позвал откуда-то сверху Саша Таганов.

— Господи, Саня, это ты? — Бессонов быстропреодолел оставшийся этаж. — Напугал. Видишь, несу спящую красавицу.

— Это ты ее так?

— Нет, она сама. Честное слово. Помоги мне, поищи у неев сумочке ключи.

Сумочка была немедленно обследована, ключи найдены.

— У тебя мобильный отрубился, — сообщил Таганов,открывая дверь.

— Черт, наверное, опять что-то с аккумулятором.Посмотрю сегодня.

Стас внес Анастасию внутрь и сгрузил на диван. Стащил с нееплащ, снял туфли, деловито накрыл пледом и сказал Таганову:

— Все тип-топ. Уходим.

Положил ключи на тумбочку возле зеркала, вышел из квартиры изахлопнул за собой дверь. После чего повернулся к Таганову и спросил:

— Ну, что случилось?

— Ничего такого. Просто у меня машина сдохла, —объяснил тот. — А мне сегодня ехать за город. Я еще по старому делу хвостыподчищаю. Вот я и подумал: может, ты мне свою одолжишь? К утру поставлю подтвои окна.

А, Стас?

— Нет проблем. — Бессонов протянул Таганову ключи.

Тот радостно оскалился, обхлопал его в порыве благодарностисо всех сторон и ринулся вниз по ступенькам.

Стас равнодушно подумал, что у него в машине остается массанужных вещей, в том числе тот самый телефон, из-за которого Сане пришлоськараулить его в подъезде.

Он достал из куртки сигареты и, выбив из зажигалки огонек,прислонился спиной к стене. Ему не хотелось уходить.

Мысль о том, что за ближайшей дверью спит Анастасия, держалаего на месте — он медлил, переминаясь с ноги на ногу, потом загасил окурок иподнялся на один пролет, чтобы бросить его в мусоропровод. Как раз в этотмомент натужно гудевший лифт остановился на третьем этаже.