– Пить хочешь?

– Ага.

Во рту пересохло так, что первый глоток воды впитался в язык, словно в губку. Я успел сделать ещё несколько, когда раздался пронзительный скрип тормозов. Заскрипел и кузов вагона, прежде чем затихнуть.

– Он остановил его! – констатировала Ксюха.

Я протянул ей бутылку. Отпивая уже на ходу, она бросила мне:

– Не отставай.

– Угу.

Я, как мог, спешил за ней. Вагон не успел уехать далеко. Красные габаритные огни постепенно приближались. В салоне моргнул и вновь зажёгся свет, освещая ржавые рельсы и провисающие силовые кабели на полукруглых стенах туннеля.

В окне показался силуэт Макса. Он замахал нам рукой, призывая поторопиться. Когда мы, наконец, подошли, он подал нам руку и помог забраться внутрь. Мы тут же плюхнулись на ближайшие сиденья. Мышцы требовали хоть какого-то отдыха. Я молча восстанавливал дыхание, смеряя Макса суровым взглядом. Эти его непредсказуемые выходки уже давно начали действовать мне на нервы. Да и Ксюхе, наверное, тоже. Почувствовав наше недовольство, он виновато опустил голову, вскинул руки к потолку, и не без артистизма произнёс:

– Не велите казнить! Велите…

– Максим! – свирепо оборвала его Ксюха.

– Что?

– Хватит уже!

Я повернул голову и посмотрел на неё, удивляясь такому напору. Выглядела она не на шутку рассерженной.

Макс, словно не понимая суть претензий, озадаченно переводил взгляд с неё на меня, и обратно.

– Я достал нам транспорт! – начал оправдываться он, указывая руками на кабину. – Чтобы мы быстрее добрались до…

– Ты чуть нас не угробил! – сказал я. – Нас чудом не раздавило.

Макс склонил голову набок, стиснул зубы:

– Э-это да-а, косяк. Но… Всё же из-за проклятой педали!

Он поднял глаза, ожидая поддержки. Не получил.

– Ладно. Все живы, так? – сказал он и осёкся. Опустил голову, шмыгнул носом.

Возникла неловкая пауза.

– Хочется верить. – Ксюха сглотнула слюну. Её глаза заблестели.

– Так, даже не думайте о том, о чём вы подумали! – я обращался к обоим. – Мы вытащим Серёгу, и все вместе выберемся отсюда, слышите?

Макс молча кивнул. Ксюха подняла на меня мокрые от накатывающих слёз, полные отчаяния глаза. – Обещаешь? – спросила она.

Моё сердце разрывалось. Меня самого тревожили мысли о Серёге, о безысходности всей этой, похожей на бредовый кошмар, ситуации, о том, что никуда нам уже не выбраться отсюда.

Но глядя в эти глаза, я не мог ответить ничего другого, кроме как:

– Обещаю!

Сказал и сам поверил себе.

Ксюха грустно улыбнулась и прижалась ко мне. Я приобнял её и нежно поцеловал в висок.

– Ай! – Ксюха резко дёрнулась от меня, потирая место поцелуя.

– Что такое? – заволновался я, трогая пальцами свои губы. Вроде губы как губы.

– Ай!!! – повторила она и согнулась пополам.

– Ты чего, Ксюх? – я потянулся было к ней, как вдруг перед моими глазами проплыла белая мушка. О нет! Только этого сейчас не хватало… Я с силой зажмурился, готовясь к очередной порции боли.

Череда резких спазмов не заставила себя долго ждать, вонзаясь острыми кинжалами всё глубже и глубже в мозг. Мы, трое, застонали в унисон, корчась на сиденьях.

– Да давай ты уже! – сквозь зубы процедил Макс, обращаясь к самой боли.

Наконец, финальный спазм осколочной гранатой разорвал голову изнутри. В следующую же секунду боль отступила, и сквозь свой облегчённый, прерывистый вздох я услышал звук захлопывающихся дверных створок…

– … СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ – ЛЕНИНГРАДСКАЯ. – промурлыкал мягкий голос Быкова.

Протяжно пшикнули воздухом тормоза, и поезд плавно тронулся.

Я открыл глаза и увидел проплывающие за окнами высокие статные колонны станции "Технологический Институт". Сидящий напротив меня Макс уже вовсю вертел головой по сторонам, изучая обстановку. Я последовал его примеру. Народу в салоне было немного, от силы – человек пятнадцать. Большинство пассажиров расположилось на сиденьях, уткнувшись в книги или газеты, не обращая на нас троих никакого внимания. Приятно пахло свежей типографской краской. На электронных платформенных часах красным мелькнуло 21:33, прежде чем поезд въехал в туннель. Держась за верхний поручень, к дверям не спеша подошла женщина в длинном зелёном плаще. Подтянув ремешок сумки на плече, она начала вглядываться в своё отражение на стекле дверной створки, то и дело поправляя причёску. В какой-то момент вагон дёрнулся, и женщина качнулась назад. Её успел подхватить под локоть стоявший напротив мужчина.

– Осторожнее! – вежливо обратился к ней он.

– Ох, извините, пожалуйста. Спасибо! – ответила женщина. Лицо её при этом покрылось едва заметным румянцем.

Мужчина улыбнулся и деликатно сделал шаг в сторону, сосредоточившись на схеме метрополитена. Что-то мне в нём не нравилось, и даже раздражало. Что-то неуловимое, но я никак не мог понять, что.

Ксюха вдруг начала трясти меня за рукав.

– Лёш, карман!

Я обернулся к ней.

– Какой карман?

Взглядом она указывала на этого самого мужчину. Из бокового кармана его пальто блеснула металлом верхняя часть портсигара.

Вот что мне не нравилось!

– Твою же душу!

Ощущение надвигающейся опасности скользкими щупальцами начало проникать под кожу.

И, словно развевая остатки сомнений, справа от меня брякнули друг о друга бутылки в чьей-то авоське. Я вскочил на ноги:

– Сейчас будет… Сейчас будет… – в голове всё никак не подбиралось слово, описывающее то, что должно произойти, поэтому фразу я закончил матом.

Ксюха с Максом окинули взглядом пассажиров и всё поняли без дальнейших пояснений. Тут был и дед с тростью, и девушка с футляром от очков в руке. А в дальнем конце салона высокий худощавый парень расстёгивал своё чёрное шерстяное пальто, чтобы кинуть его на спинку сиденья рядом. В вагоне и правда было душновато. Мужчина с портсигаром потянулся к форточке, чтобы открыть её. Той самой форточке, через которую Ксюха повернула рычаг отключения дверей.

Что-то надо было делать! Вот только что? Спрыгнуть с поезда? Боже, что я несу!

– Может дёрнуть стоп-кран?! – предложила Ксюха, стараясь перекричать завывание сквозняка и стук колёс.

Стоп-кран! Как я сам не додумался!

– Молодчина, Ксюх! – похвалил я её, шаря глазами по стенам в поисках красного рычага. Но тут же опомнился. Какой, в жопу, стоп-кран в метро?