– Серёга?

Тишина.

– Сеерыый… Ты тут?

Вместо ответа где-то внутри звонко капнула на пол вода.

Я чувствовал, что ему страшно, но Макс, не подав виду, не обернувшись, первым вошёл в помещение. Мы зашли следом.

Туалет имел форму полусвода, верхняя часть которого, как и туннель, состояла из железобетонных ячеек – тюбингов, а нижняя – облицована всё той же кафельной плиткой. Два ряда напольных унитазов в виде встроенных в невысокий подиум чаш. Такие встречались раньше, а иногда – встречаются и до сих пор, на старых вокзалах, в казармах и некоторых общественных туалетах. Чаши разделялись исписанными всякой чепухой и пошлятиной фанерными перегородками без передних стенок с дверцами. Серёги здесь не было.

– Как для скота. – многозначительно произнёс Макс.

– Мрачно. Сайлент Хилл отдыхает. – сказала Ксюха. – Никогда, кстати, не была в мужском туалете. Не везде же так?

– По ходу, только здесь. – ответил он. – Да уж лучше в штаны, чем в такой сортир.

Я подошёл к раковине, чтобы проверить наличие воды, но передумал. Кран был покрыт толстым наростом ржавой слизи. Трогать тут ничего не хотелось. Я поднял глаза и взглянул на своё мутное отражение в треснутом зеркале. И отпрянул. На меня смотрел бледный, совсем не похожий на меня, человек с чумазым, осунувшимся лицом и тёмными кругами вокруг глаз. Нет, нет, это никак не мог быть я, ведь… у меня ещё нет такой седины в волосах. Я резко отвернулся, надеясь, что, это была всего лишь пыль от штукатурки, и сказал:

– Идём отсюда.

– Погоди. – ответил Макс.

Он вдруг направился вдоль кабинок к дальнему от нас углу. Луч его фонаря сфокусировался на зияющем в стене проломе.

– Идите-ка сюда! – позвал он.

Пролом был неровный, но достаточно большой, чтобы в него можно было пролезть. Под ним, на полу, образовалась кучка из вывалившихся кирпичей и штукатурки.

Я просунулся внутрь наполовину, обвёл фонарём пространство. Помещение было совсем небольшим и напоминало кладовую. Низкий потолок подпирали деревянные балки. В правом дальнем углу стояло несколько лопат, а на полу стоял старый деревянный ящик из тёмных прогнивших досок. Из трещины с потолка на крышку ящика капала вода. Ох, как мне не хотелось туда лезть! Серёга навряд ли мог там уместиться, но на всякий случай надо было проверить.

– Посветите мне. – я отдал фонарик Ксюхе и аккуратно, стараясь не задевать края проёма, пробрался внутрь. Мне пришлось нагнуться, чтобы подойти к ящику. Крышка взбухла и потяжелела от накопившейся влаги, но всё же я смог откинуть её. Ящик был пуст.

– Тьфу, блин! Зря полез! – сказал я, вытирая руки о джинсы.

– Чё, пустой?

– Пустой.

Вернувшись в туалет, я тщательно отряхнул одежду и волосы, попросил у Ксюхи салфетку и вытер лицо. Проходя мимо зеркала, бросил быстрый взгляд на отражение. Стало немного лучше, но проседь не исчезла.

Мы вышли из уборной и спустились к вагону.

– Ребят. – вдруг остановившись, тихо произнесла Ксюха.

– Что?

Она подняла на нас испуганный взгляд и еле слышно прошевелила губами:

– А ведь это был не ящик… Это был гроб.

От этих слов я застыл словно вкопанный. Гроб… В памяти мысленно воспроизводилась видеозапись из кладовой. Вот я подхожу к ящику и смотрю на него. Да, пожалуй, он и вправду не был похож на обычный. Неотёсанные дубовые доски, пропитанные не влагой, а какой-то тёмной смолой. Допотопные фигурные петли. Грубые, неровные полоски изъеденного коррозией железа, окаймляющие крышку поперёк. Вытянутая форма, позволяющая поместить внутри небольшого человека. Или ребёнка… Как насчёт девочки, Лёх?

Я вздрогнул и начал нервно вытирать руки о джинсы и куртку. Захотелось хорошенько вымыть их с мылом.

Только сейчас, уже в памяти, я обратил внимание на покрытую многочисленными царапинами внутреннюю поверхность крышки, после того как откинул её. Почему я сразу не придал этому значения?! Да, может, потому, что схрена ли я вообще должен был наткнуться в метро на какой-то гроб?!

У меня закружилась голова, я пошатнулся и, чтобы не упасть, решил присесть на балку.

– Куда!!! – Макс подхватил меня под руку до того, как я успел коснуться балки. – Жить надоело?!

– Чё? – не понял я.

– Через плечо! Глаза из жопы вынь и смотри, куда приземляешься!

Я опустил взгляд на балку, и вместо неё увидел контактный рельс.

– Вот чёрт! – Я отпрыгнул от него как ужаленный. – Блин! Спасибо, Макс! Что-то я…

– Засунь своё спасибо куда подальше. Думай башкой!

– Да, знаю, знаю. Просто этот гроб…

– И что теперь? Гроб и гроб. Дальше что?

– А ты чего это вдруг таким смелым стал?

– Тихо! Рты закрыли! – Ксюха поднесла палец к губам. – Слышите?

Макс, набравший в лёгкие воздуха для ответа, заткнулся.

Из туннеля впереди раздались глухие удары. Удары по твёрдой поверхности. По железу. Где-то совсем недалеко. Я напряг слух. Кажется, кто-то глухо кричал.

– Оооохаа!

Бум! Бум! Бум!

– Ааакс!

Бум! Бум!

– Это он! Это он!!! – Встрепенулся Макс и от радости стукнул кулаком по кузову вагона.

– Господи, Серёга! – выпалил я на выдохе, ощутив какое-то неземное облегчение, будто тяжкий камень с души упал.

Позабыв про всякую осторожность, сломя голову мы бросились вперёд, на звуки. Подошвы шлёпали по лужам, мелькали на стенах и шпалах лучи наших фонарей. Ноги то и дело разъезжались на скользких поверхностях, и только каким-то чудом нам удавалось удерживать равновесие.

Бум! Бум! Бум!

Громко! Уже совсем близко! Впереди, по левую от нас руку, силовые кабели обходили поверху очередное углубление для ниши. Удары шли оттуда. Добежав, мы увидели утопленную в кирпичной кладке железную дверь с выведенной краской надписью "МДП – 17". По двери барабанили изнутри. Бум! Бум! Бум!

– Серёга! – крикнул Макс и припал к ржавому дверному полотну. – Серёга, ты?!

Удары прекратились.

– Макс?!

– Да, сукин ты сын! Держись! Сейчас откроем тебя!

– Слава богу! Ты один?! Где остальные?! – с тревогой спросил через дверь Серый.

– Мы все здесь, Серёга! – крикнул я.

Макс вдруг замер и с ещё большей тревогой спросил:

– А ты… один?

– Что?

– Ты один там, спрашиваю?!

– Один, один! Пожалуйста, быстрее!

Мы облегченно выдохнули.