походить на стальные доспехи. Пятьсот метров…Четыреста.. Мысли останавливаются, словно примерзают.. Вода поднялась уже выше пояса. Сто метров… Ногу свела судорога… Господи, что же делать?! Я стал на сведенную ногу и стал прыгать. Отпустило. Вот и площадка, а вода уже достала до груди. Когда я вылезал на еще сухой пол рифленой стали, Андрюха уже вовсю хозяйничал, что-то переключая, ворочая отверткой и плоскогубцами. Работать следовало очень быстро, поскольку вода прибывала с невероятной скоростью.

– Давай, попробуй запустить третий, – скомандовал мой наставник. – А я посмотрю, что с этими двумя. Да поживей шевелись. Вишь, как вода прибывает, поди, уже с головой накроет.

Через минуту я вернулся к Андрюхе.

– Третий сгорел.

– С этими, бляха-муха, тоже не лучше. Во втором редуктор заклинило, а в первом, похоже, пускатель помер.

– Так что делать будем? Пусть аварийные передвижные насосы подтягивают к наклонным стволам и хоть немного откачают.

Андрюха кинулся к телефону.

– Все три померли. Подтягивай передвижные через восьмой наклонный. Да быстрее, не то зальет нижние горизонты. Там уже и так, поди, ноги намочили.

– Ладно, – было слышно, как ответил диспетчер, – сами выбирайтесь. Как вылезешь, дай знать. Все!

Андрюха бросил трубку и шикнул: «Пошли!»

И снова он лихо залез в обжигающую воду, а я, сжавшись, последовал его примеру. До дна уже было не достать, и мы стали перебираться вплавь, куда-то в сторону, противоположную той, откуда пришли.

– Плыви, не отставай, там был наклонный на нижние горизонты, – пыхтя, сообщил Андрюха.

– Далеко?– спросил я стуча зубами.

– Да не очень. Назад все равно нельзя, наш ствол, откуда пришли, уже под водой.

Странно, но в эти минуты у меня совсем не было страха. То ли его напрочь выдавил холод, то ли причиной тому была Андрюхина уверенность и деловитость.

– Вон, смотри!!!

– Андрюха, может, я сапоги сброшу? Совсем ноги не двигаются.

– Какие сапоги! Смотри вперед! Видишь?

Я увидел, как впереди нас, почти над самой водой, проплыл огонек.

– Что это?

– Пошли! Выход там есть. И вроде как ближе, чем я думал. Мой ствол подальше, что ж там такое-то?

Плыть было невыносимо тяжело. Я, время от времени, цеплялся за железные ребра тоннельной крепи и, отдохнув немного, снова двигался туда, где несколько минут назад проплыл огонек.

Наконец, мы пришли к тому самому месту, преодолев метров триста черной ледяной воды, отдававшей металлом и чем-то еще, чуждым и неопознанным.

– Что он здесь нашел? – бубнил сам себе Андрюха, задрав голову вверх.

– Кто?

– Вроде пусто, хотя – нет, вот она! Точно. А я и забыл.

– Что ты забыл?

– Да погоди ты. Иди за мной.

Мы проплыли еще метров пятнадцать, и вот ноги коснулись чего-то твердого.

– Здесь, лет двенадцать тому, забой был, – пояснил Андрюха,– а где мы стоим, как раз первый пересып стоял. Полезли, в седьмой наклонный войдем.

– Да ты что! Валит же там сверху, аж сюда слышно! Жить тебе, что ли, надоело?

– Хорош болтать! Валит – не валит. Раз он этот выход показал, значит – нормально. До следующего ствола не дойти, я уже задубел совсем. Да и вода, вишь как прибывает. Здесь останемся – жить минут двадцать осталось, при таком-то напоре.

– А чего вдруг так полило?

– Да не знаю я, видать, водоносный слой обнаружился, или еще что-либо. Бывает, вообще-то. Короче, пошли, говорю.

– Погоди, дай воду из сапог вылью.

Андрюха тоже уселся на сухом, пока еще, участке, в устье заброшенного забоя. Вода, действительно, прибывала очень быстро, видимо, проходчики где-то пробили «окно» в огромное подземное озеро.

Андрюха кряхтел, натягивая сапоги на мокрые носки:

– Спасатели, тоже мне! Так всю шахту затопит, и не заметишь. Пошли, нечего тут сидеть.

Заброшенный забой был очень низким и узким, наклоненным к горизонту градусов на двадцать. Я полз за Андрюхой вверх, цепляясь каской за нависающую изломанную кровлю. То там, то тут, было слышно, как откалывается сверху порода и, разрезая двенадцатилетнее запустение, обрушивается вниз. Иногда это были очень большие, по нескольку тонн, глыбы, падение которых вызывало страшный грохот. Затем вновь, почти мгновенно, устанавливалась тишина, посреди которой только и слышался хрумкающий звук щебенки под сапогами, да Андрюхины проклятия в чей-то неопределенный адрес. Иногда возникало странное неприятное чувство. Казалось, что вся эта каменная масса, весь этот исковерканный нависающий потолок сейчас рухнет, придавит, снесет куда-то, и не останется даже костей… Но Андрюха полз довольно спокойно и невозмутимо, не обращая внимания ни на что вокруг, и это, как и прежде, придавало уверенности.

До выхода оставалось метров семьдесят – восемьдесят, когда огромная глыба, весом тонны в полторы, сорвалась и упала почти прямо перед его носом.

– Ну, спасибо тебе, – пробурчал он, и стал обползать ее справа. – Налево не лезь! За мной иди, – скомандовал он.

Глыба блестела свежим сколом и казалась страшной и угрожающей. В этом куске камня только что была сосредоточена смерть, верная и быстрая. Но, по-видимому, что-то в мире изменилось, кто-то что-то переключил, и нам не дано было достичь места ее падения. Глыба упала просто так, оставив после себя лишь зловещую тень, какую можно увидеть на ноже, которым некогда убили человека. Нежное прикосновение смерти… Вот ведь как. Выходит, она ходила вслед за нами все это время. Она встретила нас у входа в штрек, уже залитый водой. Она хихикала рядом с нами, когда мы осматривали насосы. Она плыла рядом, сковывая ледяным холодом тело, и вот теперь, что-то вмешалось в ее промысел, и она смогла лишь, хихикая, погрозить своим корявым пальцем…

Наконец, мы вылезли в седьмой наклонный и сели отдохнуть.

– Все. Теперь быстро наверх, – прошептал Андрюха, лежа, на спине.

Он нашел ближайший телефон и попросил диспетчера опустить подъемник. Почти бегом мы добрались до подъемного ствола. От бега тело немного разогрелось и потом пятнадцать минут подъема держалось на этих скудных запасах тепла.

Наверху нас уже ждали. Нас хлопали по плечам, нам помогали стаскивать задубевшую, похожую на рубероид одежду. Нас ждали, пока мы отогревались под душем, а потом потащили в шахткомовский кабинет, где на столе стояли два стакана с водкой, пара огурцов и бутерброды с салом. А еще через десять минут стало совсем тепло.

** ** **

      Мы шли и почти не разговаривали. Андрюха, похоже, опьянел, а может, был просто доволен. Мне тоже водка изрядно ударила в голову, и, будто длинным эхом, разлилось по телу желанное тепло. Захотелось поговорить.

– Может, зайдем в продмаг, возьмем еще подлечиться? – предложил я.

Андрюха одобрительно кивнул, и вскоре мы уже были отягощены бутылкой “Пшеничной “, килограммом