обычных житейских звуков — работающего телевизора или журчания воды на кухне. Ему казалось, что время словно остановилось, и каждый день был похож на предыдущий. Буквально вчера он спустился рано утром вниз и застал Марка смотревшим новости на минимальном звуке, но увидев Бена, дядя тут же их выключил. Бен хотел спросить, зачем он это сделал, ведь ему самому хотелось знать, что творится в окружающем мире, но промолчал, так как на лестнице появилась мать.

Она выглядела ужасно. Похудела так, что на лице отчетливо проступила паутинка морщин, и серебристые волосы прорезали белые нити. Бену даже казалось, что с каждым днем их становится всё больше. Она мало ела, мало разговаривала, а, если и говорила, то только о Рике и в основном проводила время в спальне. Накануне он рискнул проверить как она и застал её спящей.

Марк сказал, что она практически всё время спит. И что ночью он периодически встаёт, чтобы проверить её дыхание.

Эта новость встревожила его, отодвинув на задний план собственные переживания. Нужно было что-то делать. Показать мать врачу или вызвать его на дом. Она увядает буквально на глазах. Да и, наконец, пойти в супермаркет и купить еды в этот дом, потому что за четыре дня холодильник опустел, и никто ничего не делал по этому поводу. Все словно застыли в одной временной точке, не обращая внимания ни на что.

Мия замкнулась в себе и вообще ничего не замечала вокруг, кроме состояния мамы, конечно. Бен обратил внимание, что она не плачет рядом с ней, что сдерживается изо всех сил, и, только когда её нет рядом дает выход эмоциям. Будто Эйлин могла её осудить за слезы. Судя по их поведению, мама не знала о них с Риком. Ну этого стоило ожидать.

Мия тоже в основном пряталась ото всех в своей комнате. А если и нет, то странно себя вела. Он заметил её частые и долгие взгляды, что она бросала на него. Они мало разговаривали между собой за эти дни, в основном о Рике, вспоминали детство, её вчерашний вопрос, который по правде сказать, застал его врасплох, был первой темой никак не связанной с братом.

Его сердце все также подпрыгивало и ускоряло ритм при виде Мии, несмотря на всю боль утраты. Несмотря на то, что она — девушка брата и любит его, он ничего не мог с этим поделать. Он навсегда влюблен в неё, и уже ничто не сможет заглушить эту любовь, и никакая женщина не затмит собой её образ.

Теперь Рика нет и может… А вдруг? Бен тут же оборвал себя на середине мысли.

“Как он вообще мог подумать такое? Он нужен Мие, как брат, чтобы утешить её и успокоить. Могила Рика еще не остыла, а он уже…” — Мужчина скрипнул зубами, разозлившись на себя самого.

Кожа уже остыла и стала противно липкой. Бен поспешил в душ, чтобы смыть с себя свои грязные мысли, но, выходя из своей комнаты, наткнулся на Мию, которая уже проснулась и шла в сторону лестницы.

Они оба замерли. И Бен заметил, как её глаза чуть блеснули при виде его обнаженного торса. Она быстро отвела взгляд, смутившись, а он ощутил, как кровь приливает к его щекам и шее.

— Доброе утро, — пробормотала она. — Ты уже проснулся.

— Угум, — только и смог выдавить из себя Бен; сердце упало куда-то в желудок и болезненно стукнуло там.

Он не мог понять, что привело его тело в такой трепет: её очевидное смущение или тот странный, мгновенно потухший огонек в глазах.

— Ну я пойду, приготовлю завтрак, — тихо произнесла Мия, глядя куда то в пол, а затем быстро исчезла.

А он пулей влетел в ванную комнату.

***

Спустя несколько часов он за рулём старой отцовской машины возвращался из супермаркета. Это был первый раз, когда он вышел из дома после похорон. Было странно смотреть на окружающий мир сквозь призму скорби. Жизнь шла своим чередом: уставшие и недовольные лица кассиров, дерганность людей в очереди, хотя было ещё только утро. Но он не мог не признаться себе, что эта вылазка в город стала для него глотком свежего воздуха.

После душа, где он пробыл дольше, чем обычно, размышляя о только что произошедшей сцене, он практически сразу поехал за покупками. Даже кофе не выпил. Хотелось проветрить голову, а находиться рядом с Мией было, мягко говоря, неуютно.

Как в старые добрые времена.

Мужчина поморщился, вспоминая давящее чувство стыда и отвращения к себе, неотступно преследовавшее его. Да и теперь было не лучше: он всё еще любил её, никогда не переставал, только теперь стало, пожалуй, намного хуже. И если и раньше он знал, что между ними ничего не может быть по причине их неофициального родства, то теперь их разделяла и память о Рике.

Ему показалось или действительно он разглядел в её мгновенно вспыхнувших глазах желание? Если нет, то чем же тогда вызвано её откровенное смущение? Он и до этого появлялся в её присутствии без футболки, и точно помнил, что у Мии никогда не было подобной реакции.

— Я, наверное, вижу то, что хочу видеть, — сказал он вслух, трогаясь с места, так как светофор переключился на зеленый.

«Черт, Бен, да ты тот еще мерзавец», — подумал он. — «Мы оба только что похоронили близкого человека, а ты в своей больной голове надумал всякого».

Он решил, что ему нужно чаще бывать на свежем воздухе, чтобы добиваться ясности мыслей.

***

Шальная и желанная, сколько бы он не открещивался от неё, мысль тут же пустила корни в его многострадальной голове. Вернувшись из супермаркета, весь последующий день он не мог отвести от Мии взгляда. Бен сам не знал, что он пытается высмотреть — подтверждение или опровержение своей догадки.

Он обратил внимание, что нечто изменилось в её взгляде и выражении лица со вчерашнего дня. Мия не была печальна или отчуждена, но была расстроена, и её глаза блестели болезненным блеском еле сдерживаемых слез. Он бы списал её состояние на скорбь по Рику, но тут было что-то другое. Ему ли не знать расстроенную Мию. Когда