И поскольку возникла некоторая пауза — врач приходил в себя после жестокого крушения его такого гениального проекта насчет освобождения из рабства русского аристократа, — опять подала голос Мари:

— Я могу предложить попробовать еще кое‑что, — несмело проговорила служанка.

— Говори, — разрешила Соня.

— А что, если воспользоваться моментом, когда уставших гребцов заменяют отдохнувшими? Скажем, вечером, когда на палубе горит один фонарь и можно подобраться к рабам почти вплотную.

— А дальше напасть на них со шпагой? — язвительно поинтересовался Шастейль.

— Почему со шпагой? Со «звездочками», — робко ответила девушка.

— С какими такими звездочками? — повысил голос Жан; ему было обидно, что он не только чего‑то не знает, что‑то от него скрыли эти глупые женщины, но и потому, что умные мысли приходят не к нему в голову.

Несколько похожее чувство испытывала и Соня. Уж она могла бы догадаться использовать полученные у де Мулена навыки. Зачем она тогда потратила два месяца на их освоение?

Но Жану надо рассказать.

— Когда мы были в гостях у славного командора и ты занимался тем, что лечил жителей рыбацкого поселка, мсье Арно учил меня метать вот такие «звездочки». — Соня вынула из кармашка посеребренные штучки, которые Шастейль наравне с остальными принял за разновидность украшений. — Они называются сюрикены, правда, я все время это слово забываю. Если их бросить, например, вот так…

Она лихо метнула одну из «звездочек», и та вонзилась в переборку каюты.

— …можно если и не обезвредить любого противника, но по крайней мере ошеломить его, отвлечь…

— И ты мне ничего об этом не говорила, — с горечью отметил Жан, — а я думал, что мы друзья.

Соня смутилась.

— Сначала, откровенно говоря, я и сама относилась к занятиям с командором не слишком серьезно, а ты был так увлечен своими пациентами… А потом, вспомни, как мы быстро собрались, потому что «Джангар» отправлялся в путь на день раньше, чем мы ожидали… Да я просто забыла о каких‑то там «звездочках».

На самом деле «звездочки» были здесь ни при чем. И Соня подумала о том, что если рядом с нею станет учиться еще и Шастейль, то на обучение ее самой времени и вовсе не останется.

— Даже Мари, выходит, умеет их метать, — продолжал бурчать тот.

— Кстати, Мари, а откуда они у тебя? — опомнилась и Соня. — Я никогда не видела, чтобы ты тренировалась в метании сюрикенов.

— Откуда? — смутилась девушка. — Заказала у кузнеца. А тренировалась за сараем, дырявила тыквы Жюстена, кстати, прошлого урожая, так что, думаю, он на меня не очень рассердится. Простите меня, ваше сиятельство, но я подумала…

— А вот на будущее сообщай, пожалуйста, о своих думах, — строго сказала Соня, — я не хочу ждать от моей служанки никаких сюрпризов.

— Хорошо, госпожа, простите, я больше не буду ничего делать без вашего ведома, но если случится, что вам будет угрожать какая‑нибудь опасность…

Она опустила глаза, а Соня сжалилась над нею.

— Ну‑ну, Мари, не расстраивайся, я всего лишь хотела сказать, что у тебя не должно быть от меня секретов.

— Никогда не будет, госпожа, никогда! — Девушка схватила руку княжны и поцеловала.

— Экая ты горячая, — удивилась та; до сего времени она считала, что Мари покорна и не слишком умна, хотя ее служанка всегда выказывала понятливость, что называется, схватывала на лету. Ничего не поделаешь, аристократам свойственно считать, будто прислуга не может быть умнее господ, а тем более в чем‑то становиться вровень с ними…

Между тем досада не отпускала Жана Шастейля.

— Покажи и ты, Мари, свое умение, — хмуро предложил он; хотя девушка была служанкой Софьи, он считал, что тоже имеет на нее кое‑какие права. Разве не он своим умением превратил ее в человека, изменив данное природой ужасное лицо зверя? Теперь она не только стала обычной девушкой, но даже смогла в нужную минуту заинтересовать своей внешностью нужного мужчину…

— Пожалуйста.

Мари сунула руку в кармашек фартука и бросила свою «звездочку», почти не вынимая руку из кармана и не примериваясь. Та впилась в переборку в том же месте, что и «звездочка» Сони.

С трудом скрывая разочарование — ее сиятельство до сей поры считала, что она единственная из женщин, которая смогла освоить такое сугубо мужское оружие, — Соня честно похвалила ее:

— Ты от природы ловка, Мари, а теперь еще и овладела искусством метания. Я могу не беспокоиться за свою жизнь… Но как ты хочешь воспользоваться своим умением, освобождая нашего раба?

— Я спрячусь в темноте и метну «звездочки» в надсмотр—щиков, — продолжала рассказывать свой план Мари. — Вряд ли удастся серьезно ранить кого‑то из них, но наверняка матросы не догадаются, что это в темноте впивается им в лицо.

— Тогда и я пойду с тобой, — решила Соня.

— Но, госпожа… А что будет, если вас обнаружат?

Ее горячо поддержал Шастейль:

— В самом деле, Софи, мы все можем пострадать. Одно дело, если подумают, будто Мари пришла на свидание к своему надсмотрщику, и совсем другое, если на глаза разъяренным матросам попадешься ты. Я ведь не смогу отпустить вас одних. Придется пойти и мне. Пожалуй, Мустафа сочтет, что при таких обстоятельствах он может нарушить слово, данное командору де Мулену.

— И ты думаешь…

— А что в таком случае помешает ему продать в рабство вас с Мари, а меня заковать в кандалы и посадить на весла? Насколько я знаю, гребцов на галерах всегда не хватает… Другие, современные суда могут обходиться без рабов, используя труд лишь своих матросов, а «Джангар» не может.

— Но ты представляешь, как я буду волноваться, отправляя Мари одну на такое опасное дело?

— Я тоже буду волноваться, — мягко проговорил Шастейль, — но, увы, это пока все, что мы можем сделать… Теперь нам надо продумать, как помочь твоему соотечественнику, если он доберется до берега. Ведь его наверняка будут искать.

— Погодите‑ка, — воскликнула Соня, — но мы еще не решили, когда предпримем попытку освободить Леонида.

— Хороший вопрос, — кивнул Жан. — Ясно одно: не в открытом море это надо делать, а вблизи берега. Тогда наш раб, прыгнув за борт, сможет до него добраться.

— А где мы сможем встретиться? Как найдем друг друга в незнакомом городе?

— Это уже второй вопрос, — невозмутимо отозвался Шастейль. — Думаю, вначале отправят на берег нас, а потом станут загонять в трюм гребцов. То есть скорее всего мы окажемся на берегу раньше. И что нам помешает следить за морем? Или, того лучше, наймем лодку и станем плавать неподалеку, поджидая момент, когда наш русский друг окажется в море…

— А что, мне кажется, твой план не так уж плох, — скупо похвалила Соня, но Жан от ее слов весь расцвел.