– А сегодня ночью, когда ты пришел на помощь мне и Брендону, ты тоже слышал этот голос?

– О да. Я пошел за «Ю-Ху» и остановился, не закрыв дверцу холодильника. Вы не сердитесь, что я оставил дверцу открытой? Я уже один раз забывал о ней. Голос сказал мне, где искать лук и стрелы, и что я должен поспешить вам на помощь, потому что у вас «куча неприятностей».

Должно быть, я стоял, с отвисшей челюстью, потому что он продолжил:

– Так вы не сердитесь из-за открытой дверцы холодильника?

Я вернулся в реальность.

– Дверцы? Нет, я не сержусь из-за дверцы. Ты спас мою жизнь и жизнь Брендона тоже. Мне плевать, если растает парочка эскимо.

Томми с ужасом взглянул на меня.

– Нет, только не фруктовый лед! – воскликнул он и попытался встать – вероятно, чтобы пойти в гараж и закрыть холодильник.

Я схватил его за руку.

– Не волнуйся, Томми. Фруктовый лед в морозилке, – заверил я, поскольку ничего лучшего в голову не пришло.

Лицо его вновь приняло безмятежное выражение.

– Вернемся к голосам, – продолжил я, поняв, что вновь привлек его внимание, хотя бы отчасти.

Парень продолжал сосредоточенно рыться в пакете, вылавливая другие голубые «M&M’s».

– Голосу, – проворчал он.

– А?

– Вы сказали «голосам», но ведь есть только один, разве вы не знаете? – спросил он, впрочем, без малейшей нотки превосходства.

– Теперь знаю, – сказал я ему.

Томми просто окинул меня странным взглядом. Я был чертовски заинтригован, и мой счетчик «хочу знать, что это за фигня» в ту секунду наверняка зашкаливал.

– Этот голос звучит так, словно с тобой говорит Господь Бог? – заговорщицки поинтересовался я.

– Нет, – ответил он, покачав головой, и нахмурился, как будто сомневаясь в моей вменяемости.

– Иисус?

Он снова тряхнул головой.

– Архангел Михаил?

– Кто? – переспросил он, с неодобрением глядя на извлеченный из пакета зеленый «M&M’s».

Ну, если голос не принадлежал Михаилу, то не было особого смысла объяснять Томми, кто он такой.

– Томми, а кому принадлежит этот голос? – спросил я.

Томми придвинулся поближе и прошептал мне это на ухо, так, чтобы больше никто не услышал.

Выслушав, я откинулся на спинку кресла и пристально воззрился ему в лицо, выискивая хоть какие-то намеки на обман или розыгрыш. Но ничего такого не увидел. Голос, звучавший в голове Томми, принадлежал Райану Сикресту[37].

«О-о, ну и дела», – подумал я. Всего пару минут назад я участвовал в смертельной перестрелке, а теперь обнаружил, что нахожусь на грани истерического припадка и едва сдерживаю смех. Я понимал, что вряд ли голос на самом деле принадлежал Райану Сикресту, но абсолютной вере Томми это ничуть не мешало. Тут пахло какой-то мистикой. Мне не терпелось узнать, что еще Райан приберег для парня, разумеется, если это «что-то» не причинит ему вреда. Я крепко обнял Томми, получил в ответ двойную порцию объятий и отправился на кухню, дабы слегка подзаправиться перед собранием. Всю дорогу до кухни я покачивал головой и бормотал себе под нос: «Райан, мать его, Сикрест, ну надо же».

Атмосфера на собрании, если вкратце, была подавленной. Наше маленькое сообщество потеряло восьмерых, и – с огорчением подумал я – среди них не оказалось миссис Дено. Нападающих было пятеро. Четверых убили, одного ранили и взяли в плен. Как несложно догадаться, выжил именно мой старый друган Дурган.

– Ну ладно, – начал Джед, – вопрос теперь в том, что нам делать с пленником.

– Убить его! Пристрелить его! Выкинуть за ворота! – вразнобой, но одинаково гневно завопили собравшиеся.

Джед изо всех сил старался восстановить порядок, но собрание (стадо) и слушать ничего не желало. Восемь наших были убиты, и все желали доброго старого правосудия в духе Дикого Запада.

– Тальбот, ты уже второй раз столкнулся с этим парнем. Что ты думаешь? – спросил Джед, решив перевести стрелки на меня.

«Огромное спасибо, Джед, за то, что свалил на меня это дерьмо», – мрачно подумал я, вставая.

– Джед, Дурган опасен и, вполне вероятно, он псих, но нам негде его держать. И даже если бы такое место нашлось, пришлось бы еще больше истощить наши и без того скудные человеческие ресурсы на его охрану. Однако я и не сторонник хладнокровных убийств, так что, похоже, мало чем могу вам помочь, – сказал я и с отстраненным видом уселся.

Джед смерил меня недружелюбным взглядом, словно хотел сказать: «Ну спасибо, удружил». Я пожал плечами. Мне тут не платили больших денег за принятие трудных решений.

– Хорошо. Тогда нам надо устроить суд. Я знаю, что этот человек убил наших друзей и соседей, но не потреплю тут толпу линчевателей.

– А кто дал тебе право? Он убил моего лучшего друга!

Многие поддержали Дона Гриффина, выкрикнувшего это обвинение.

– Мы и так знаем, чем кончится суд, так что давайте покончим с волокитой.

На сей раз крики одобрения были громче, и к ним присоединилось больше голосов. Похоже, Джед быстро терял почву под ногами и авторитет.

Не знаю, зачем я снова вскочил, может, потому, что всю свою жизнь сражался с системой. Общество говорило, что надо идти «налево» или «направо». А я всегда оставался мятежником… пускай лишь в душе.

– ПОСЛУШАЙТЕ! – выкрикнул я и подождал пару секунд, пока шум стихнет. – Вы знаете Джеда, и я не всегда с ним согласен.

В зале послышался смех – многие вспомнили о тех безмятежных деньках, когда самой большой проблемой было время выставить мусор.

– Но он прав – НА ЭТОТ РАЗ, – подчеркнул я. – Мне бы больше всего хотелось прикончить Дургана, но не так, не хладнокровно. Мистер Гриффин? Могли бы вы, даже сейчас, когда вы в ярости, просто подойти к человеку и убить его?

Мне не хотелось давать ему время на размышления. Он все еще был зол, так что я поспешно продолжил:

– Конечно же, нет, ведь вы не убийца. Знаю, что это клише, но неужели вам хотелось бы опуститься до уровня этого человека?

Я выплюнул последнее слово так, словно оно обожгло мне язык.

– Джед прав, – уже более сдержанно повторил я. – Нам надо придерживаться определенных правил, иначе мы превратимся в стаю бешеных псов.

Толпа не пришла в восторг от моей пламенной речи, но ропот поутих. Думаю, даже Дон Гриффин согласился бы со мной, если бы я вынес это на голосование.