Оконные рамы и двери в Яновщине, сохранившиеся от старого дома, обращали внимание формой и своим резным узором, составленным Н. В. Гоголем. Существовали в имении еще флигель и беседка, выстроенные также по проекту Гоголя. У Быковых увидел дядя Гиляй никогда и нигде не публиковавшийся портрет Гоголя работы Моллера, выполненный художником в Риме с натуры. В этом портрете современники в один голос находили наибольшее сходство из всех существующих. В Яновщине дядя Гиляй познакомился с художником Волковым, земляком писателя, который ездил по местам Гоголя и писал этюды, а затем картины, посвященные жизни Николая Васильевича.

Собственные дела дяди Гиляя требовали его присутствия в Москве, он уезжал и снова возвращался, не желая упустить ни одного слова о великом писателе. И ложились в глубину керамической раковины в Столешниках открытки дяди Гиляя, его краткие сообщения: «По Гоголю работаю! Интересного немало! Сегодня в Кибицы, где живал Гоголь. Исписал две книжки начерно. Работы интересной много предстоит. Дома буду тогда, когда мне минет сорок шесть, то есть двадцать шестого ноября утром или в шесть часов вечера».

От хутора к хутору, от усадьбы к усадьбе — и везде что-то родственное «Старосветским помещикам»: непрерывный ряд угощений соленьями, вареньями, наливками… Нельзя было сказать, что это плохо, хотелось и друзей порадовать. И читал в Москве у себя дома на Новинском бульваре[9] Федор Иванович Шаляпин весточку дяди Гиляя из Яновщины, отправленную в ноябре девятьсот первого года: «Федя, милый! Двадцать шестого приходи есть сало, украинские колбаски и пить сливяночку с хутора близ Диканьки. Жду двадцать шестого с семи вечера до часу ночи. Мне будет 26-го — 46! Справим молодость!»

И Шаляпин приходил в Столешники, и слушал рассказы дяди Гиляя о Гоголе.

Москва хранила в домах, стоящих в запутанных, искривленных улицах и переулках, немало интересного. Десятилетиями, а порой веками покоилось оно неизвестным для равнодушных и нелюбопытных, но береглось в московских необозначенных хранилищах. Дяде Гиляю Москва открывала свои тайны. Обнаружив что-то, сообщал друзьям. Заглянув на денек к Антону Павловичу Чехову, переехавшему в Ялту, рассказывал, как в Москве добыл два «весьма интересных и неопубликованных» письма Гоголя к Толстым, владельцам дома на Никитском бульваре. Результатами поездок и находок дядя Гиляй был так увлечен, что друзья начали шутить над ним. Однажды, вернувшись с Украины, он вынул из миргородской раковины знакомый сероватого тона конверт. Когда открыл его, на стол выпал вырезанный из журнала портрет Гоголя с надписью: «Моему другу Володе Гиляю на добрую память. Н. Гоголь». На обороте вырезки пометил дядя Гиляй: «Автограф Власа Дорошевича».

Подготовкой к гоголевскому юбилею в Москве руководил секретарь Общества любителей российской словесности, историк литературы, имевший труды о Николае Васильевиче Гоголе, — Владимир Шенрок. О поездках Гиляровского по гоголевским местам он знал и обратился к дяде Гиляю с просьбой рассказать в Обществе любителей российской словесности о встречах, о том, что узнал, увидел.

Поздно горел в окнах квартиры Гиляровского свет — когда собирал воедино, в стройный рассказ добытые факты, свидетельства, сделанные записи, чтобы изложить, прочитать в стенах Московского университета, где проходили обычно заседания Общества любителей российской словесности. Устав от работы, откладывал бумагу, хотелось поговорить… Но с кем? Час поздний. Вечер давно сменился ночью, никуда не пойдешь, никого не позовешь к себе, и, в который раз воздав хвалу изобретателям бумаги и письма, все же говорил с друзьями. Например, с Антошей Чехонте, скучающим в далекой Ялте. «Весь влез в Гоголя, сижу обложенный письмами, документами и шенроками во всех видах…» А потом снова приступал к работе.

В большом зале университета на Моховой читал дядя Гиляй собравшимся членам Общества любителей российской словесности и многочисленным гостям доклад о своей поездке по гоголевским местам. От Николая Васильевича Быкова передал в дар обществу «Диплом почетного члена Московского Университета Н. В. Гоголя, выданный 16 июня 1848 года» за подписью попечителя округа графа Сергея Строганова.

Сопровождался рассказ фотографиями, которые сделал дядя Гиляй в поездках. Он показал снимки: сестры Гоголя, дома, где родился писатель, старых слуг Гоголей, помнивших Николая Васильевича, некоторых личных вещей, мест, окружавших Яновщину, и снимок с моллеровского портрета Гоголя, никем еще в Москве не виденного. Позднее оригинал портрета дядя Гиляй привозил вместе с другими вещами из Яновщины от Быковых в Москву, на гоголевскую выставку. Николай Васильевич Быков подарил тогда дяде Гиляю кресло Гоголя. Некоторое время оно находилось в Столешниках в кабинете хозяина. На кресло никто не имел права сесть, оно стояло у окна, напротив двери кабинета, и, входя, дядя Гиляй сразу видел его. Дмитрий Иванович Эварницкий специально приезжал в Москву из Екатеринослава на выставку Н. В. Гоголя за несколько дней до открытия. Сначала он побывал в Столешниках, где кресло Гоголя можно было осмотреть, «обнюхать». Эварницкий высоко чтил Гоголя.

После выставки в Москве, на которой кресло было в качестве экспоната, дядя Гиляй передал его в дар музею А. Н. Радищева в Саратове. Этот художественный музей, устроенный внуком автора «Путешествия из Петербурга в Москву», художником Александром Петровичем Боголюбовым на его собственные средства, был тогда первым внестоличным художественным музеем, и все, кто мог, посылали в дар музею оказавшиеся у них драгоценные реликвии русской культуры.

Не особенно аккуратный в хранении разных бумаг, квитанцию от Радищевского музея — свидетельство передачи кресла Гоголя — дядя Гиляй сберег, вложив в записную книжку, которая путешествовала с ним по гоголевским местам.

Выставка Н. В. Гоголя открылась в залах Исторического музея в субботу 9 марта 1902 года. За несколько дней до нее из керамической раковины дядя Гиляй вынул письмо, вскрыв которое прочел: «Общество Любителей Российской Словесности сим извещает Вас о состоявшемся избрании Вашем в действительные члены Общества».

В Московском университете вручали Гиляровскому диплом общества, членами которого были Державин, Пушкин, Толстой, Тургенев… Владимир Алексеевич гордился этим; оформленный под стекло в раму, диплом всегда висел в Столешниках.

Доклад, прочтенный Гиляровским в Обществе любителей российской словесности в 1902 году, был выпущен отдельной книгой — «На родине Гоголя» — издательством Ивана Дмитриевича Сытина.