— Обычно, — снова заговорил охотник на фей, — тут пользуются компасом и какой-то вещицей того, кого пытаются отыскать. А давным-давно попросту брали амулет на нитке и смотрели, куда укажет маятник. Я видел такие штуки у своего дядьки, а ему достались от его отца. Но на самом деле все это ерунда. Важно только, насколько ты стремишься отыскать то, что ищешь, и как сильна твоя воля. Куда едем? Указывай.

Анне пришлось стиснуть зубы, чтобы не выругаться. Она все-таки надеялась, что охотники на фей умеют что-то более надёжное. В своих воле и желании она была совсем не уверена. В Доннахью — тоже не особо.

Серебряная веточка в руке была приятно прохладной. Анна Греймур задумчиво окинула взглядом горизонт и уходящую вдаль гряду холмов, не то чтобы одинаковых, но лишённых каких-то особых примет, за которые могли бы зацепиться глаза. Зеленая трава, пологие вершины, кое-где из травы торчат камни, кое-где видны карабкающиеся по склонам рощицы.

Веточка остро кольнула в ладонь, когда Анна чуть задержала глаза на высоком валуне, отмечающим низину между холмами. Она торопливо отвернулась, скользнула взглядом по зелёным склонам, потом снова глянула на высокий камень. Веточка ткнулась в ладонь. Анна вздохнула и вытянула руку, указывая Марти направление:

— Кажется, туда.

— Могло быть хуже, — он философски пожал плечами. — На первый взгляд, проехать можно.

Охотник на фей до упора опустил стекло со своей стороны, и в машину ворвался ветер, пряно и остро пахнущий примятой травой. Анна жадно вдохнула его и даже прикрыла глаза, такими плотными и осязаемыми были запахи.

— Осторожнее, — Доннахью чуть усмехнулся, — это наркота. Вначале дышишь полной грудью, а потом всё, ты сидишь и слезть не можешь. Впрочем, ты-то и так по уши в этом. Можешь попробовать подсластить себе пилюлю.

— Ты меня удивительно обнадёживаешь, — Анна глянула на него почти зло.

— Я называю вещи своими именами. И мне не надо доказывать, что ты в порядке, если у тебя в голове глюки отплясывают джигу. Я сам — не в порядке.

Обе его руки уверенно держали руль, живая левая и протез правой. Но Греймур показалось, что он имеет в виду не свое увечье. Вернее, не только его. Доннахью усмехнулся шире:

— Я не сдам тебя мозгоправам, не бойся. За эти два года я что-то в конец в них разочаровался.

Анна снова покосилась на его руки. Посттравматический синдром, почти наверняка. Для молодого парня остаться без руки…

— Это, — Доннахью, угадав её мысли, разжал и сжал снова пальцы протеза, — херня. Можно привыкнуть стрелять с левой и перестать носить ботинки со шнурками. Обидно, что тебя считают инвалидом и выкидывают с основной работы, но это тоже можно пережить. Пособие от города, всё такое.

Он вздохнул, потом зло мотнул головой. Анне показалось, он сейчас начнет говорить о том, что пережить нельзя, но охотник на фей молчал.

Греймур позволила себе какое-то время искоса рассматривать его. Насколько она могла судить по строению лица, скорее местный с некоторой примесью нордманской крови. Примерно её ровесник, возможно, старше. Волосы русые с отливом в рыжину. Лицо подвижное, симпатичный. Если бы кто-то вроде Марти Доннахью попытался за Анной ухаживать, она бы дала ему шанс. Может быть.

В низине, в тени холмов стало заметно темнее. Запахи сделались тяжелее и плотнее. Кое-где по металлическому боку машины скребли ветки орешника.

— Не люблю такие места, — сказал Доннахью. — Темно и дрянь всякая гнездится. — Что ты имеешь в виду? — Анна поёжилась. В запахе ей померещилось что-то могильное.

— На Другой стороне живут разные существа. Болотные тролли, например. Или овражные. Я еще с отцом ходил, когда мы нарвались на такую тварь. С тех пор вожу с собой винтовку. Там, сзади, под сиденьем лежит.

С плеском пикап форсировал мелкий ручей, пересекающий низину, и вырвался из тени холмов на открытое место. Анна подумала немного и опустила стекло.

Наверное, ей стоило бы испытывать тревогу, оказавшись в волшебных землях, которых попросту не должно было существовать на самом деле. Но Анне было удивительно спокойно. Словно ничего по-настоящему страшного не могло с ней случится. Или, может быть, просто ничего настоящего.

Марти Доннахью молчал. Чем дольше они ехали через холмы Другой стороны, тем молчаливее он становился. Анна несколько раз просила его скорректировать направление, он молча поворачивал, куда она указывала. Перекусили тоже на ходу, Доннахью поделился с Анной яблочным пирогом:

— Тётка пекла, — сказал он. — Её хлеб здесь лучше всего подходит.

Анна кивнула. Молчаливое настроение Марти передалось и ей, поэтому она жевала, смотрела в окно и трогала время от времени серебряную веточку в кармане.

К вечеру выехали к реке. Наверное, это была потусторонняя версия Грейне, по крайней мере, так показалось Анне. Речная вода сияла серебром, над ней курилась дымка, оттуда доносился приглушенный смех.

— В реке тоже много чего живёт, — неохотно сказал Марти. — Станем на привал неподалёку. Не ходи к воде.

— Поняла тебя, — вздохнула Анна и подумала, что ей ужасно хочется домой. А спать в машине неизвестно сколько ночей — не хочется совсем.

Марти улыбнулся ей, словно пытался ободрить:

— Поужинаем по-королевски. Рагу с кроликом у моей тётки тоже отличное. — Тебе с тёткой повезло больше, чем мне.

— Она меня чуть не прокляла, два раза, — Доннахью фыркнул и стал похож на прежнего себя. — У девушек со мной, знаешь, никогда не складывается. В общем, глупо было пытаться крутить с дочерьми тёткиных подруг. И бросать их по-свински тоже было глупо.

— Все насколько плохо? — Анна посмотрела на него искоса.

— Я отравлен, — Марти Доннахью снова стал серьёзным, даже печальным. — Я ещё подростком видел женщин, которые танцевали в сияющей росе, и их волосы были ветром и светом. Может, это я урод, и надо научиться видеть волшебное в обычных девчонках, но я не могу. Так и бреду от одной к следующей, и дать никому ничего не могу, и взять тоже.

Он помолчал немного, потом сказал:

— Извини за эту болтовню. Это здешний воздух, я от него почти как пьяной. А на тебя вроде как можно вывалить это всё. Типа, нет никакого горя, украденных детей, пропавших родственников, о которых ты переживаешь.

— Предлагаешь переживать за тебя? — Анна вернула ему кривую усмешку.

— Мне бы пригодилось немного сочувствия, — Марти подмигнул. Получилось у него почти неприлично, но Греймур не поверила.

Снаружи плыли сиреневые сумерки. Охотник на фей остановил машину у старой ивы, нависающей над водой. Анне почему-то вспомнилось, что сидскую пророчицу называли Ивой. Ей представилось, как сида склоняется над текучей водой почти так же как это дерево. Греймур устало повела рукой по лицу. Она была согласна на всех остальных призраков, лишь бы навсегда забыть про баньши.