Главный вопрос: что дальше? Есть ли у нас с Линой шанс кинуть мостик через пропасть, лежащую между нами? Или все чувства умерли и мы стали совершенно чужими друг другу? Десять лет врозь: я – с другими женщинами, она – с другими мужчинами. Осталось ли в её сердце место для меня?

Как правильно повести себя с Ингой? Я не собираюсь её обманывать, она этого не заслуживает. Но я и не делаю ничего предосудительного – всего лишь помогаю моим детям и их матери. Ведь это – моя обязанность? Живут же люди как-то во втором браке, когда с первой женой их связывают общие дети.

Но если быть до конца откровенным, то… мои помыслы вовсе не так чисты. Я хочу быть с Линой. Десять лет, оказывается, слишком короткий срок, чтобы погасить мою любовь к ней. Должен ли я рассказать об этом жене? Должен ли прямо сейчас подать на развод? Вряд ли я смогу дальше жить с Ингой, даже если Айлин мне откажет.

Как вести себя с мамой? Голос эмоций внутри советует поехать к ней немедленно и потребовать объяснений или хотя бы извинений. От бабули знаю, что мама не чувствует своей вины, продолжает убеждать, что поступила единственно правильным способом, хотя и сожалеет, что дети выросли в нужде и без отца. 

Я хочу, чтобы она произнесла это мне в глаза. Чтобы объяснила, какое чудовище её укусило, когда она спокойно смотрела, как я загибался от боли и страданий. Она же сама мать! Как могла поступить так с моей любимой девушкой, матерью моих детей и своими родными внуками? А со мной? 

Голос разума убеждает, что нам обоим нужно сперва успокоиться и отойти от неожиданных новостей. В конце концов, ничего уже не изменишь…

Принимаю решение ехать в офис. Через неделю у нас презентация проекта, который мы подаём на тендер. В него вложено так много идей, труда и денег, что мы обязаны выиграть. И у нас есть все шансы. Разработанная мною и коллегами новая технология, значительно снизившая стоимость производства, позволит предложить заказчикам существенно более низкую цену, чем у конкурентов. При этом качество не снижается, а, наоборот, повышается.

Звучит довольно скупо, но на деле новая технология – это результат многолетнего труда, неоднократных поездок на аналогичные предприятия и выставки за границу, сотрудничества с западными коллегами и, конечно, креативности нашей команды. Основана она на идее, которая зародилась у меня ещё в студенческие годы. Наша команда отшлифовала её до блеска, инвестировала в эту технологию много знаний, времени и финансовых затрат, а потому ожидаем от неё существенную отдачу. Экономисты пророчат высокую прибыль, и Морозов уже строит наполеоновские планы об открытии ещё одного филиала.

Работы до предстоящего тендера настолько много, что на следующий день я почти не вспоминаю ни о матери, ни о Лине, ни о детях. Я привык к такому режиму. Инга периодически ворчит, что я женат не на ней, а на работе. Отчасти её претензии справедливы. Но сама она точно так же увлечена своими проектами и каждый раз перед окончанием и сдачей заказчику ни о чём другом думать не способна. 

Мы с ней “два сапога пара”. Наш союз выстроен не на чувствах и эмоциях, а на здравом смысле и благоразумии. До недавнего времени меня вполне устраивал такой брак. И стоит ли скоропалительно рушить его – я пока не могу решить. Скорее всего, до тендера и не решу – голова не может думать ни о чём, кроме работы. А мне ещё детей надо обустроить на съёмной квартире.

В назначенное время заезжаю к бабуле. Хозяева ещё вчера вечером отзвонились, что с утра можно заселяться. Волнуюсь, понравится ли квартира Лине. У женщины с детьми могут быть какие-то особые требования, которые я не учитываю. А мне критически важно, чтобы ей тут было удобно, чтобы даже мысли не возникло, что где-то в другом месте могло было лучше. У меня нет цели её поразить, пустить в глаза пыль или, не дай Бог, купить. Я просто хочу, чтобы она почувствовала, что я готов заботиться о ней и наших детях, помогать и поддерживать, готов быть отцом и нести ответственность. Мне важно обеспечить ей то, чего недодал за десять лет.

– Не понимаю, зачем ты их от меня увозишь, – ворчит бабушка. – Мы все нормально разместились. Зачем им туда-сюда ходить? 

– Бабуля, не выдумывай. В твоём возрасте тебе нужно больше покоя. А какой покой может быть, когда в доме двое детей? 

– Да разве ж они шумные? Это самые идеальные дети из всех, что я видела в жизни. А повидала я, поверь, немало! У них там даже инструмента нет! Как они будут заниматься?

– Инструмент я обязательно куплю, дай мне только с работой немного разгрестить.

– Работой своей ты мне зубы не заговаривай. Знаю я твою работу. Тебя хлебом не корми, дай только в офисе посидеть. 

– И потом, сейчас ученики снова начнут к тебе приходить, дети будут мешать вашим занятиям. 

– Почему это? Я с учениками – в гостиной, а дети – в своей комнате. 

– Ба, значит, твои ученики будут мешать детям заниматься уроками. Не спорь. Так всем будет лучше.

Айлин только смущённо улыбается. Выглядит она намного лучше, чем позавчера. То ли постепенно идёт на поправку, то ли общение с детьми так её преобразило. Сегодня она снова красавица, в которую невозможно не влюбиться. Забыв обо всём, пялюсь на неё, как озабоченный подросток.

– Папа, а ты правда нам купишь пианино? – выдёргивает меня из неприличных мыслей Арслан.

– Конечно, только через пару недель. Идёт?

– Идёт! А оно будет электронное? – произносит с видом специалиста, готового выдать сравнительный анализ минимум по десятку моделей.

– Думаю, да, – едва сдерживаю улыбку. – Мы с тобой ещё с мамой и бабулей посоветуемся по этому поводу.

Квартира всем приходится по душе. Две не очень большие комнаты, кухня, оборудованная, на первый взгляд, всем необходимым. Конечно, им на троих места впритык. Но это было лучшее, что я смог найти в пешей близости от бабушкиного дома. С радостью остался бы с ними и помог обустроиться, но, как говорится, труба зовёт. 

– Вы устраивайтесь, а я поеду. Очень много сейчас работы. Лина, составишь список, чего вам не хватает? Я, к своему стыду, слабо разбираюсь во всяких домашних фишках.

– Ой, да ну что ты будешь…

– Не спорь, пожалуйста. Просто сделай то, что я попросил. Окей?

Кивает, опустив глаза. И как понимать это? Обижается или выражает таким образом согласие? Совершенно отвык от её тараканов…

Как бы там ни было, но список продуктов присылает сообщением. Вечером приказываю себе оторваться от работы и уже затемно приезжаю к Лине с пакетами из супермаркета и цветами.

– Это… мне? – забавно смущается, я уже отвык от такой женской реакции.

– Конечно!

– Не надо было. Вдруг жена узнает? Я не хочу, чтобы у тебя из-за нас были неприятности. Ты и так столько всего уже нам сделал.

Мгновенно закипает ярость. Интересно, когда она с Рафиком жила на правах то ли любовницы, то ли непонятно кого, она тоже от цветов нос воротила? Едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться. Сквозь зубы цежу: