Мисс Чедвик уже не обращала внимания на ее слова. Онадумала, что мисс Ванситтарт определенно близорука и глупа. Она вернулась к себеи позвонила герцогине Белсхем.

Мисс Чедвик беспокоилась все больше и больше. Время шло, аона все ходила взад и вперед около постели. Все попытки уснуть были тщетны.

Когда в десять часов Шейста не вернулась и от нее не быловестей, мисс Чедвик взяла дело в свои руки. Прежде всего она позвонилаинспектору Келси и облегченно вздохнула, когда тот сказал, что дело это,возможно, не очень серьезное. Инспектор заверил ее, что она может на негоположиться. Он свяжется с Лондоном, сделает все, что нужно. Может быть, девочкарешила погулять. Затем он посоветовал ей как можно меньше говорить об этом вшколе. Пусть думают, что Шейста осталась ночевать у дяди.

«Так будет лучше, – сказал Келси. – Не надо, чтобы девочкиговорили о похищении. Не беспокойтесь, мисс Чедвик. Положитесь на нас».

Но мисс Чедвик беспокоилась...

Лежа в постели без сна, она думала о похищении и убийстве.

Убийство в «Мидоубанке»! Это ужасно! Это нелепо! «Мидоубанк»и убийство! Мисс Чедвик любила «Мидоубанк». Возможно, она любила школу больше,чем мисс Вулстроу, хотя и по-иному. Когда они начинали, у них было не такое ужбольшое состояние. Если бы они не добились успеха, им пришлось бы очень плохо.Мисс Вулстроу нравился риск, а мисс Чедвик – нет. Иногда, из страха за«Мидоубанк», она умоляла мисс Вулстроу придерживаться более умеренной линии. Номисс Вулстроу не обращала внимания на уговоры. Ее мнение было решающим, и онапродолжала свою тактику. И так было всегда. А потом «Мидоубанк» сталазнаменитой. И вот теперь мисс Чедвик снова впала в панику, когда мисс Вулстроузаговорила об отставке. Уйти теперь, когда все сложилось так хорошо? И вдруг –убийство! Какое мрачное слово. И где? Не в какой-нибудь захолустной школе, а в«Мидоубанке»! Невероятно! И эта мисс Спрингер – бедная мисс Спрингер. Она незнала традиций «Мидоубанка». Бестактная женщина! Она могла каким-то образомпривлечь внимание убийцы... Мисс Чедвик сказала вслух:

– Не могу, не могу не думать об этом... Может быть, лучшепринять аспирин? И посчитать до ста...

Но, не досчитав, она снова оказалась во власти все тех жемыслей. Ужасно! Неужели это похищение? Не заберут ли родители своих дочерей?

Нет, она не может быть спокойной. Мисс Чедвик взглянула начасы. Только четверть второго. В это время мисс Спрингер была... Нет, она неможет не думать об этом!

Она подошла к столику, взяла две таблетки аспирина, налила встакан воды. Взяв таблетки и стакан, она, направляясь к кровати, случайновзглянула в окно и... онемела. Она попыталась внушить, что ей это толькокажется. Она очень хотела, чтобы ей никогда не довелось видеть свет вспортивном павильоне после полуночи...

Но свет был.

Некоторое время она стояла неподвижно. Затем оделась, взялафонарик и спустилась вниз по лестнице. Совсем недавно порицала она миссСпрингер за то, что та никого не позвала, когда отправилась в павильон, носейчас ей в голову не пришло, что она поступает точно так же. Она ничего несобирается делать, она только посмотрит, кто же проник в павильон. Она поискалаподходящее оружие, открыла дверь и ступила на тропинку, ведущую к павильону.Мисс Чедвик решительно двинулась вперед. И, только дойдя до двери, оназаколебалась, но потом решилась. Дверь была полуоткрыта. Мисс Чедвик толкнуладверь.

В то время когда мисс Чедвик встала, чтобы принять аспирин,Анна Шапленд в элегантном черном платье сидела за столиком в «Ленид-Соведж»,ела цыпленка и улыбалась молодому человеку, сидевшему напротив нее.

«Дорогой Деннис, – думала Анна, – он всегда одинаковый. Я невыдержу долго, если не выйду за него замуж. Он же любит меня все это время...»А вслух она сказала:

– Как хорошо все это, Деннис. Такой славный случай.

– Как твоя новая работа? – спросил Деннис.

– Хорошо, я довольна.

– Сомневаюсь, что она в твоем вкусе.

Анна засмеялась:

– И я не думаю, что это в моем вкусе. Но я люблюразнообразие, Деннис.

– До сих пор не могу понять, почему ты бросила работу у сэраТодхантера.

– Ну, хотя бы потому, что его внимание ко мне не нравилосьего жене.

– Ревнивая кошка?

– О нет. В этом деле я скорее на стороне жены. Кстати, ледиТодхантер нравится мне значительно больше, чем старый Мартин. Но почему тыудивился моему новому месту работы?

– Да потому, что это школа. А ты не годишься для такогодела.

– Я ненавижу преподавать в школе. А работать в школе,подобной «Мидоубанку», секретарем – это совсем другое дело. «Мидоубанк» –единственное в своем роде заведение. И мисс Вулстроу – тоже единственная.Кажется, что когда она смотрит на тебя, то видит самое сокровенное.

– Хотел бы я попасть на такую работу, – сказал Деннис. – И ярад за тебя.

– Ты что-то льстишь, Деннис, – уклончиво сказала Анна.

– Между нами это ни к чему, – улыбнулся Деннис.

– Надеюсь, но не уверена. Кстати, ты должен знать, что с моеймамой.

– Да, я хотел поговорить с тобой о ней.

– О маме? Что ты хочешь сказать?

– Знаешь, Анна, мне кажется, что тебе следует вернутьсядомой, к ней.

– Я знаю. И я вернусь, если снова повторится приступ.

– А сейчас? Послушай, ведь есть пансионы с медицинскимобслуживанием для таких людей, как твоя мать... Я, конечно, не имею в виду домдля умалишенных. Пока тебя нет, ей было бы лучше...

– А сколько это стоит? – спросила Анна.

– Но при ее теперешнем состоянии здоровья...

Горькая нотка прозвучала в голосе Анны:

– Да, я уверена, что когда-нибудь это произойдет. Но покаесть кому жить с матерью и заботиться о ней. Сейчас мама вполне благоразумна...А если она... Тогда я вернусь.

– Она... Она никогда...

– Что ты бормочешь, Деннис? У тебя исключительно мрачноевоображение. Она только напивается, а когда напьется, то забывает, кто она игде находится, ее тянет бродить, совершать необычные поступки. И она счастлива,даже когда пьяна. Иногда она совсем спокойна. Помню, как она когда-то говориламне: «Анна, дорогая, это действительно очень трудно. Вот я знаю, что была вДувре и жила там. А сейчас я стараюсь вспомнить, зачем я там была. И знаешь, ядумаю, что дома все же лучше. Сидишь дома, и не надо ни о чем вспоминать. Этоужасно, дорогая, когда не можешь вспомнить некоторые вещи...» Говорю тебе, онадаже забавна.