Женщина посмотрела на меня озадаченно, но с улыбкой.

– Посмотрите-ка. – Я понимал, что пора заткнуться, но слова текли сами. – «Подвергались ли вы тюремному заключению или административному задержанию по обвинению в аморальном поведении?» Это что значит?

– Не делали ли вы что-нибудь неприличное, – объяснила Беатрис.

– Откуда вы столько всего знаете?

– Я много чего знаю, – ответила она.

– Послушайте, я вообще-то занята, – произнесла женщина, отступая в глубь квартиры, хотя любопытство помешало ей закрыть дверь. – Что вам нужно?

– Извините, – сказал я. – У вас, возможно, лежит кое-что для меня, ну или один человек вам кое-что оставил, чтобы вы передали мне.

– Никто ничего не оставлял.

– Ну или эту вещь спрятали в вашей квартире.

Женщина озадаченно помедлила.

– Заверяю вас, никто ничего в моей квартире не прятал, – проговорила она и осторожно – даже с неохотой – начала затворять дверь.

– У него есть письмо, в котором ему велят прийти сюда и принести вам вина, – выпалила Беатрис.

– Что?

Я полез в сумку и вытащил бутылку.

– Вот, держите.

Женщина взглянула на нее и вновь взялась за дверную ручку.

– Оно французское, – добавила Беатрис.

– С чего вы взяли, что я люблю французское вино?

– В письме сказано, что оно должно быть французское.

– В каком письме?

– Вы знаете человека по имени Томоми Ишикава? – спросил я.

– Томми кто?

– Это женщина.

– Напомните мне, я вам потом кое-что расскажу, – произнесла Беатрис.

Я замолчал и взглянул на нее, но на лице у Беатрис было написано «продолжай», и я продолжил:

– Томоми Ишикава была моим другом. Она умерла, но перед смертью оставила несколько подсказок, ведущих к разным вещам, которые она спрятала для меня. Я вроде как ищу сокровища.

Женщина нахмурилась.

– А я-то тут при чем?

– Покажите ей, что вы нашли в Брайант-парке, – велела Беатрис.

Я достал конверт и протянул женщине.

Пока она читала письмо и приписку, мы с Беатрис внимательно смотрели друг на друга, обмениваясь невербальными сигналами, которые были чуть выше моего уровня понимания. Женщина перевернула оба листка, заглянула в конверт и нахмурилась, задумавшись.

– Вы нашли это в Брайант-парке?

– Да. Я знаю, что письмо адресовано мне, потому что на конверте мое имя.

– Ваше? – Она нахмурилась. – Как будто из Диккенса.

Беатрис подавила смешок, и женщина, казалось, порадовалась непредвиденному успеху собственной шутки.

Теперь уже нахмурился я.

– Вообще-то изначально Бенджамин – еврейское имя, – заметил я немного свысока (хотя весьма смутно представлял себе подлинную историю своего имени).

– Слушайте, я правда не знаю, чем могу помочь, – заявила женщина. – Ломать голову над загадками мне некогда, но адрес, кажется, правильный, и у меня действительно есть пианино, и я люблю французское вино. Я вообще люблю Францию.

– Я живу в Париже, – сказал я.

– Я там тоже раньше жила, – добавила Беатрис.

– Правда? – удивился я.

– Потом расскажу.

Женщина посмотрела на нас и хотела что-то спросить, но удержалась.

– Можно взглянуть на ваше пианино?

Она покачала головой.

– Нет. Честное слово, там ничего нет. Никто ничего для вас не оставлял. Извините.

– Это могло случиться без вашего ведома, – настаивал я. – Оно здесь давно?

– Семь лет, – ответила она. – Я купила его у одной девушки из Вест-Виллидж, кажется с Чарлз-стрит. Она распродавала всю мебель.

Беатрис переступила с ноги на ногу.

– Миниатюрная девушка с длинными прямыми черными волосами и как будто азиатскими чертами лица? – уточнил я.

– Да. Я ее хорошо помню. Она была такая забавная. Мы долго говорили о разных вещах, только пианино тут ни при чем. Мы говорили про Францию.

– Это и есть моя покойная подруга, – объяснил я.

– Честно говоря, мне сейчас очень хочется сказать, чтобы вы уходили и не возвращались. Но благодаря вам вечер стал намного интереснее, и я желаю знать, правы вы или нет.

Я слегка улыбнулся, а Беатрис засияла в ответ.

– Я кое-кого жду, – продолжала женщина. – Я думала, что это как раз вы. Но, наверное, во Франции сейчас уже вечер. Давайте выпьем по бокалу вина и быстренько осмотрим пианино.

– Excellente idйe![9]– воскликнула Беатрис без всякого акцента, и я рассмеялся.

– Десять минут максимум, – предупредила женщина.

Я посмотрел на Беатрис, и она телепатически поздравила меня с победой. Я пропустил ее вперед, как настоящий джентльмен.

– Где-то тут лежал штопор…

Женщина ловко открыла бутылку и достала с полки три бокала.

– Пройдем в другую комнату?

Она вошла в гостиную, где было множество книг. Я увидел пианино. Поставив бокалы на низенький столик, женщина села в кресло и разлила вино. Мы с Беатрис устроились на кушетке.

– Так вы музыкант? – спросил я.

– Я учитель музыки, – ответила она. – Но и для себя играю.

Я взял свой бокал.

– Ваше здоровье.

Беатрис и хозяйка подняли бокалы.

– М-м. Хорошее вино, – сказала Беатрис.

– Да, прекрасное, – искренне подтвердила женщина.

– Он купил его в магазине за углом.

Я нахмурился.

– Значит, это вино не из Франции?

Женщина рассмеялась, и я недвусмысленно взглянул на Беатрис, намекая, что она испортила дело.

– Я нашел подсказку час назад. Я не знал, что придется ходить, запасшись вином на все случаи. И потом, мой багаж где-то заблудился.

– Вы потеряли багаж?

– Не я, авиалиния, – ответил я. – Можно посмотреть на пианино?

– Да, – разрешила женщина, подошла к инструменту и открыла крышку.

Я нажал несколько клавиш, как будто знал, что делать.

– Боюсь, придется снять переднюю стенку. Ничего?

– Не сомневаюсь, вы будете осторожны, но лучше я сама, – произнесла хозяйка.

– Понимаю.

Она откинула крышку и выдвинула верхнюю стенку. Мы оба заглянули внутрь, потом к нам присоединилась Беатрис.