– Я ничего не вижу, – сказала она.

– Я тоже.

– Настройщик не обнаружил здесь ничего странного. А что мы ищем?

– Скорее всего, коричневый конверт.

– Давайте снимем нижнюю стенку, – предложила женщина.

Там тоже ничего не было.

– А за декой? – спросила женщина, и я испытал облегчение, потому что не хотел первым заговаривать о том, чтобы отодвинуть пианино и снять заднюю стенку.

– Придется отодвинуть его от стены.

– Подождите, – сказала Беатрис, опустилась на колени и просунула руку под нижнюю часть инструмента – бежевую деку. Мы отступили на шаг, глядя, как она ползет на четвереньках справа налево вдоль пианино, потом возвращается к середине и с силой напирает, чтобы протиснуть кисть в узенькую щель. Я слышал, как ее ногти царапали дерево.

– Ой. Вызовите службу спасения. Я застряла!

– Правда?

– Нет. – Беатрис вытащила руку, торжествующе выпрямилась и протянула мне большой коричневый конверт без подписи. Я открыл его. Внутри лежала записная книжка. На ней большими буквами было написано «Комори». Я осушил одним глотком бокал вина, а Беатрис с хозяйкой из вежливости поднесли бокалы к губам, наблюдая за мной.

Я пролистал страницы, исписанные почерком Бабочки, синей ручкой, и закрыл записную книжку.

– Ну? – спросила Беатрис.

– Это оно.

– Вы уверены?

Я открыл книжку на первой странице и положил письмо с подсказкой рядом.

– Сравните почерк.

Беатрис и хозяйка подошли ближе. Я позволил им посмотреть несколько секунд, после чего быстро захлопнул книжку.

– Думаю, сначала должен прочитать я.

Обе поспешно отстранились, почувствовав себя излишне любопытными. Хозяйка подлила себе еще вина, а я вновь открыл книжку и прочел: «С самого моего детства Комори готовила меня к своей смерти».

Я убрал книжку в конверт и с облегчением вздохнул.

Как раз когда мы уходили, прозвучал сигнал внутренней связи, и на лестнице мы разминулись с поднимавшимся мужчиной.

Беатрис шла по улице, тихонько посмеиваясь над нашим недавним приключением.

– Мы такие забавные, – сказала она.

У меня было слишком много мыслей, чтобы придать им какой-либо порядок. Мы пересекли Первую авеню, площадь Святого Марка и зашли в знакомое кафе. Там я завтракал.

Мы сели за столик недалеко от дверей и некоторое время молчали, как будто между нами происходило какое-то телепатическое общение, которого я не понимал. Это было приятно. К нам подошла официантка (возможно, именно она обслуживала меня утром) и улыбнулась так, как будто узнала. Беатрис пристально взглянула на нее.

– Давайте продолжим пить, раз уж мы начали, – предложила она, – иначе нам захочется спать.

Я улыбнулся.

– Bon plan[10].

– Вина?

– Красного.

– Сейчас принесу меню, – сказала официантка.

Я вспомнил, что надо поесть, и, кроме бутылки вина, заказал entrйe (слава богу, Беатрис объяснила, что так в Америке называется главное блюдо, иначе я бы по ошибке решил, что это закуска, и взял две). Беатрис заказала оливки, чтобы «пощипать». Когда вино принесли и официантка ушла, Беатрис сказала: «Бен», и я поднял глаза.

– Вас ведь так зовут, да?

– Да. Бен. Бенджамин. Я не возражаю.

– Я кое-что знаю про вашу подругу Томоми Ишикава.

– И что же?

– Я каждый день вижу ее имя.

– Где?

– В моей квартире.

– Как? Где? На чем?

– На письме, которое пришло на мой адрес. Были и другие, просто реклама, я их сразу выбрасывала. А это письмо показалось мне важным, поэтому я его оставила. Оно лежит у меня на кухне, прислоненное к мельнице для перца. Томоми Ишикава жила там раньше.

– О боже.

– И еще кое-что.

– Что?

Беатрис сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить.

– Она хозяйка моей квартиры.

– О господи.

– Ей принадлежит квартира, где я живу.

– Ваша квартира?

– Может быть, не только моя. Не знаю.

– Значит, вы знакомы?

– Нет, – твердо ответила Беатрис. – Я договаривалась через посредника. Но это ее квартира.

– Как странно.

– Вы так думаете?

– Очень странно. Слишком много совпадений. Черт возьми…

Она удивленно смотрела на меня.

– Где вы живете? – спросил я.

– В Нью-Йорке.

– Э… да. Но где конкретно?

– В Уильямсбурге, – ответила Беатрис и почесала нос.

– Я там никогда не был.

– Там красиво.

Несколько мгновений я размышлял о красоте Уильямсбурга. Мозг лопался.

– Может, покурим? – предложил я.

Когда мы вышли из кафе, Беатрис достала зажигалку и поднесла к моей сигарете, прежде чем закурила сама.

– Все это слишком странно и нереально, – произнес я. – Почему вы не сказали раньше, что жили в Париже?

– Мы ведь только что познакомились.

– Да, но я сказал вам, что жил в Париже, а вы нет. Могли бы заметить: «О, как занятно, я тоже».

– Я подумала, что это не важно и ни к чему. И, между прочим, я сама решаю, что говорить незнакомцам о себе.

– Ладно. Конечно, вы не обязаны рассказывать то, чего не хотите, я просто удивлен, вот и все. А потом вы упомянули про Париж просто вскользь, как о случайном факте.

– Ну, это и есть случайный факт, хотя и интересный, признаю. Но у меня много знакомых из Парижа, и я уже не обязана приходить в бурный восторг.

– Да, но вы жили в Париже, и Томоми Ишикава сдает вам квартиру, и мы только что случайно познакомились на ступеньках Нью-Йоркской публичной библиотеки, а потом вместе отправились искать сокровище в чужой квартире, после чего пришли в кафе, где я завтракал.

– Правда? – наконец ее что-то впечатлило.

– Не знаю, как по-вашему, но по-моему, слишком много совпадений за один день.

– Да, много. Но совпадения – это нормально. Я бы удивилась, если бы их не было. Тогда я бы решила, что какая-то сила удерживает похожие вещи на расстоянии. Вот что я назвала бы странным.

Я задумался.