убежит. Он припас полбуханки хлеба, твердый сыр и котелок. Спрятал в мешок одежду. Украл на кухне огниво. Вытряс шкатулку, в которой хранил сбережения. Он решил: надо бежать к Большим озерам, а там – Сарра, север, леса, волчьи стаи, долгие зимы, охотники, привольная жизнь!

Но вместо остро-сладкого чувства близких приключений его мучил страх. А вдруг это его злые слова сбылись?! Многоликий видит, разве он хотел, чтобы рухнул этот глупый храм?..

Дом не спал. Он чутко вслушивался в чужие шаги, всматривался в незнакомые лица министерских ищеек. Дознаватели, «серые». По одному – у каждого входа, у ворот и у задней калитки. Как будто они охраняют самого опасного преступника Республики!..

Если бы начистить морду каждому из них! И смотреть, как они помирают!

Сердце стучало, как безумное – тук-тук-тук! – быстро-быстро, и страшно раскачивались каштаны в саду, и где-то за ними тревожно мигал огонек в соседнем доме – будто сам Эрме вперил в Арона свой дикий желтый глаз, прожигая насквозь.

И тогда Арон понял.

Два шага по карнизу вдоль стены – и можно схватиться за трубу, подтянуться, наступить в выемку – и лезть дальше вверх, держась за скобы. Прямо к слуховому окошку чердака. Главное – не бояться. А там – книга Эрме, а в книге точно есть нужное заклинание.

Щипало глаза от слез – злых, обидных слез. Арон быстро утер их кулаком, пару раз шмыгнув носом. Посмотрел на стол с запиской, которую оставил маме – с обещанием вернуться богатым и овеянным славой, в широкополой бархатной шляпе с пером и в высоченных ботфортах, и так, чтобы золота в карманах и сундуках – не перечесть! – и враз решился. Достал из-за пазухи моток толстых шерстяных ниток, который стянул сегодня у Мэй. Оторвал довольно приличный, длиной в ладонь, кусок, и начал обматывать вокруг пальца левой ноги – того, что называется на руке безымянным. Это – оберег, чтобы не упасть.

Желтая нитка быстро намокла. Арон встал на подоконнике и, прижимаясь плотно к стене, осторожно пошел по карнизу.

Не смотреть вниз. Не поворачивать головы. Скользко! Башмаки, привязанные к поясу за шнурки, стали тяжелыми и потянули вниз. Одно долгое и страшное мгновение Арону казалось, что он падает, и ничего под ногами нет.

Он будто прилип к стене, чувствуя щекой шершавые кирпичи.

Шаг. Правая нога, потом левая. Снова правая. Пальцы едва держатся за каменный выступ, соскальзывают. Рывок – и вот она, труба!

Арон прижался к водосточной трубе, не веря, что добрался. Обнял ее, переводя дух. Вся одежда промокла насквозь и неприятно облепила тело.

Ему уже совсем не хотелось лезть на чердак за книгой Эрме-Ворона. Совсем не хотелось колдовать, но что-то горячее и нетерпеливое уже разливалось в нем, и он знал, что все получится. Должно получиться.

Лезть надо было быстро – мало ли, труба оторвется от стены, и Арон, набрав побольше воздуха в легкие, начал карабкаться вверх.

Труба скрипела и раскачивалась, острые края скоб впивались в кожу, но добрался до окошка Арон благополучно. Распахнул ставенки и почти вкатился на чердак.

Только там, в густой пыльной темноте, он смог выдохнуть. И лежал, успокаиваясь, а рядом что-то шуршало, возилось и попискивало – не то насекомые, не то мыши.

В сумке лежала свеча. Повозившись с огнивом, Арон зажег ее, и слабый свет выхватил из темноты какой-то здоровенный сундук, в который Арон чуть не врезался. Спотыкаясь обо всякий хлам, Арон побрел искать те доспехи, которые они с Людо пытались оживить в прошлый раз – книга должна была валяться где-то рядом.

Отчего-то на чердаке было жутко холодно. Изо рта шел пар, и пальцы едва шевелились, так что Арон чуть не уронил свечу. Книга не находилась, но какое-то чутье вело его, и даже без света Арон пришел бы туда, куда нужно.

Вот, наконец, доспехи без шлема, вот – портрет рыжего с усами, все как в прошлый раз. И книга тут же, лежит на пыльном полу, как ни в чем не бывало.

Арон дотронулся до обложки – и вдруг проскочила голубоватая искорка, небольно ударила в пальцы. Как предупреждение: не раскрывай. Сосущий ужас пополз вниз живота.

Но отступать было поздно.

Сначала надо избавиться от «серых». Так, чтобы ни один из них больше не сунулся в дом, чтобы не смел ничего сделать маме, даже пальцем ее тронуть!.. Арон засопел и решительно раскрыл книгу.

Где-то близко гаркнул ворон, и в его крике звучало: «Крррах! Крррах!» Но Арон лишь отмахнулся. Он переворачивал страницы, и мелькали странные картинки и слова на незнакомом наречии. Радужные черви с отростками в виде бутонов, грибы, на шляпках которых росли башенки и деревца, звери о семи рогах, растения с зубами и языками, ноги без тела, петухи с хвостами скорпионов…

Но чем лучше приглядывался Арон к незнакомым словам, тем лучше понимал их смысл – будто вспоминал давно забытый язык.

Наконец он увидел изображение ворона с желтым глазом, а под ним короткий текст. Что-то подсказало: это то, что нужно! И слова сами сорвались с губ, стоило взглянуть на заклинание:

– Арх! Хор! Рагх! Хдан! Нир! Рам! Мор! Ркан!

Голос звучал как-то странно, будто издалека.

Арон вглядывался в темноту, пока перед глазами не появились какие-то блеклые пятна. И не сразу понял, на самом деле или нет видит Безликого, который согнулся в поклоне – и все равно был выше.

Холодные пальцы взяли Арона за подбородок.

– Что. Ты. Желаешшшь… – прошипела темнота. – Мальчик… Говори. Я возьму лишшь каплю крови… Маленькую каплю.

Власть кружила голову.

– Сделай так, чтобы эти ублюдки «серые» убрались отсюда, – приказал Арон.

– Огнем и мраком заклинаю, – отозвался Безликий. – Они уйдут.

Арона резко рвануло куда-то вперед. И вот он летит: черные вороньи крылья взрезают воздух. Внизу – океан, бескрайний, огромный, живой, он дышит во сне. Арон стал птицей, и ему ничего не нужно, осталось одно лишь желание: долететь до берега. Не упасть, не сгинуть в волнах. Северо-западный ветер гонит его вперед, все сильнее, сильнее, а на горизонте разгорается заря.

Берег все ближе, и Арон видит – не заря там, а огонь. Черная спина холма в рыжих пятнах, которые все ширятся, расползаются, и вот уже весь холм алый и золотой в темноте, до ужаса яркий. Приглядевшись, Арон понимает, что это город. Не Даррея, другой, у моря. И храм на вершине холма – Арон видит, как падают одна за другой колонны. Почему-то этот храм очень похож на тот, что строит мама.

Перья опаляет жар. Вокруг кружит горящий пепел, он летит навстречу, как снег, и Арон не может увернуться, спрятаться, и он падает, падает…

На губах вкус пепла и крови, и запах гари черной волной ударяет в лицо.

Из дымной темноты кто-то смеется:

– Твое желание исполнено, Ар-рон, сын Гар-р-рольда Элбер-рта.

Арон открывает глаза.

Он лежит на полу чердака, а по стропилам и по крыше ползут ленты огня.

6

Тильду разбудили голоса – чужие, незнакомые, требовательные. За дверью грохотали в коридорах тяжелые башмаки.

– Горим! Горим!

– Госпожа, где вы?

– Снимай картину, олух!

– Пожар!..

И так – десятки раз.

Спальня была залита оранжевым светом, неровным, пляшущим.

Тильда кинулась к окну – и замерла, не в силах двинуться от страха. Восточное крыло дома горело. Она ясно видела объятую огнем крышу, языки пламени вырывались из-под кровли, а из окон верхнего этажа валил дым. Но страх сковал ее настолько, что она не способна была думать. И только смотрела, и билась мысль – все погибло, все погибло…

Арон! Арон заперт в своей комнате, ему не выйти! Тильда вскрикнула в ужасе и зажала ладонью рот, оглянулась… А кабинет в другой части дома! А там… Чертежи, рисунки, планы – годы работы! Никто не подумает спасать бумаги, и бумага – о ненадежнейший материал! – станет пеплом, станет ничем! Не бумага, нет – ничем станут бессонные ночи, силы, вложенные во все это, время, отнятое у близких, мечты…

Мгновение она колебалась. Потом сгребла со столика часы и перстень, сунула за пазуху и кинулась вон из спальни.

В коридоре уже ясно чувствовался едкий запах дыма, и она пригнулась, чуть ли не ползком пробираясь по галерее. Да, кажется, кровля уже горела и над центральной частью дома, там сухие балки, пропитанные смолой, а на чердаке полно ветоши… Быстро огонь перекинется с крыши в комнаты. А дом хоть и выстроен из кирпича, но стены обшиты деревом – великолепная пища для пламени! И все это чудесное резное дерево вспыхнет легко и будет гореть, как свечка.

Мимо в дыму скользили тени. Слышались крики, кто-то звал ее, но она не откликнулась. Вот дверь в комнату Арона, но ключ! Где он? Тильда никак не могла найти его. Наконец дрожащими руками нащупала маленький медный ключик на столике рядом с дверью, уронила, нагнулась, и приступ тошноты ударил в грудь. Тильда заставила себя подняться, держась за нагревшуюся стену. Руки тряслись, и вставить ключ в замочную скважину не выходило… О чудо! Замок поддался. Пинком она открыла дверь.

В спальне Арона было много дыма, и она закашлялась, нашла