Безликий ухмылялся ему из темноты – почти дружески, будто приглашая к себе в гости.

Арон смотрел на маму, но она как будто совсем не боялась. Просто кивнула им с Саадаром:

– Сначала я, я знаю дорогу.

Она быстро подоткнула юбки и полезла вниз, пропав в дыре. Арона тут же ударила мысль: беги! Сейчас же!

Но Арон заколебался на мгновение – и упустил время. К нему наклонился Саадар:

– Ну, чего уставился? Лезь.

– Не полезу! – зашипел Арон.

Они стояли друг напротив друга в темном переулке, а слева небо отсвечивало красным.

Заклинания рвались с языка, и кололо от магии в боку, пульсировало и жгло что-то горячее, как будто сгусток огня, в животе.

Арон поднял руку, но Саадар перехватил ее. И наклонился к самому уху:

– Ну, беги. Чего стоишь? В лапы «серых» как раз и прибежишь. А может, свезет, сможешь спрятаться. Ты мелкий, сможешь уйти. Только вот… – голос Саадара стал жестким: – Тебя, мальчик, в покое не оставят. Вспомнят, что у госпожи Элберт сынок есть, а кто, как не сынок, к матери приведет вернее? Смекаешь?

Арон дернулся и чуть не упал: Саадар больше не держал его. В темноте не видно лица, но Саадар как будто ждал. И это ожидание было страшным.

«Ты трус, трусливый таракан», – вот что в этом ожидании. Арон засопел, слезы горькой правды обжигали, но он быстро отер их рукавом. Еще чего – реветь!

– Никуда я не побегу. – Арон вздернул подбородок. – Я тебя одного с мамой не оставлю!

Он наклонился над квадратной дырой, и в нос шибанула такая вонь, что разом перебила гарь. Арон закашлялся, и сердце закололо. Дыра как будто проглотила маму, распахнув беззубый квадратный рот.

– Ну же! – Требовательный голос раздался снизу. – Арон, скорее! Тут есть скобы, держись за них.

Под маминым руководством он миновал лестницу – скользкую и липкую. Ему все казалось, что скобы выйдут из пазов, и он упадет в темноту, в самое пекло, к Безликому…

Но лестница закончилась, и твердая рука схватила его за плечо.

– В сторону! – В темноте голос мамы был напряженным и очень усталым, Арон понял это по тону. Он посторонился, прижимаясь спиной к холодному камню. Сверху лез Саадар, слышно было, как он задевает плечами стены и ругается вполголоса. Потом заскрежетал камень – это на место встала плита.

– Не подхожу я для таких кротовых норок, – пожаловался Саадар, когда встал рядом. Мама ответила что-то, но Арон не слышал: пытался, вовсю тараща глаза, понять, где они находятся.

Но в темноте ничего не разглядеть. Только слышно, как внизу шумит вода, как откуда-то звонко капает, и воняет так, будто в кишках у кракена. И место узкое, мокрые камни, ледяные.

Арон переступил с ноги на ногу, и вдруг понял, что по ноге что-то поползло. Он подскочил, завопил, и тут же ему зажала рот огромная ручища, пахнущая потом и железом:

– Шшш. Тихо. Крыс испугался?

Арон от ужаса онемел, чувствовал только, как что-то живое возится там, у ног, принюхивается. Пнуть он боялся – а вдруг крыса прямо в ногу вцепится? Такая и башмак прокусит, а он-то совсем босиком.

Вдруг рядом запрыгали искры, потом затлел факел. Свет выхватил лицо мамы: сдвинутые брови, растрепанные волосы и черные от сажи щеки. Интересно, откуда здесь факелы?..

Арон увидел тоннель, который уходил вправо и влево, низкий для мамы и Саадара – им пришлось нагнуть головы. Они все стояли на выступе шириной не больше локтя, и стоять там было тесно. А под ногами… Арон до крови прикусил губу, чтобы не закричать: под ногами ползла огромная, в локоть длиной, многоножка. Проследив за его взглядом, мама пнула многоножку в воду, и та шлепнулась с жутким «бульк». Арона трясло.

– Ты в порядке?.. – спросила мама.

– Да! – выкрикнул зло Арон. – В полнейшем! – Эхо отразилось от стен и унеслось вперед.

Он оттолкнул ее протянутую руку.

– А ну-ка, утихни, смельчак, – пророкотал голос Саадара. – Спорить не дело сейчас. Где башмаки-то посеял?

Арон пробормотал в ответ пару грубых слов. И ему было все равно, что скажет мама. И тут же получил несильную, но чувствительную затрещину. Мама снова что-то ответила, раздраженно и резко – Саадару.

– Не боись, найдем мальцу обувку. – Саадар похлопал ее по плечу, отчего Арона аж передернуло. – А пока я ему смастерю обмотки.

Мама светила ему, а он доставал из карманов то кольцо от ключей, то гвоздь, то моток веревки, то нож. Наконец нашел кусок свернутой ткани, похожей на мешковину.

– Знал, что пригодится, – в его голосе звучало какое-то торжество. – Ну-ка, Арон, давай, двигай поближе.

Хоть и не собирался ничего от Саадара Арон брать, а пришлось. Угрюмо он смотрел на Саадара, который обсуждал с мамой подземелья, планы и то, как лучше добраться до Рэо ниже Застенья.

– Плохо, что тут обходчики бывают, – качал головой Саадар. – И как часто, ты, верно, не знаешь, госпожа?

– Один раз в день. Вечером.

– Но могут и сейчас полезть?..

Мама кивнула.

– Тогда двигаем отсюдова.

Горячая тяжелая ладонь схватила Арона за запястье и настойчиво потянула влево.

Вырываться и спорить Арон не стал. Не до того: вдруг действительно за ними полезут? Если мама знает про ход, то и другие догадаются.

– Нет, направо, – почти неслышно шепнула мама.

Они как могли быстро двинулись маленькими шагами в непроглядной темноте, рискуя каждый миг поскользнуться на мокрых камнях.

Где-то с диким писком возились крысы, и Арон все время боялся, что наступит на одну из них, и крыса вцепится острыми зубами в ногу. Навязчивая мысль не отставала, но Арон только крепче сжимал зубы. В конце концов, он не трус! И если вокруг враги, то уж огреть врага заклятием он точно сможет!

От этой мысли он мстительно ухмыльнулся в темноту.

Так они и шли – освещая путь только на один шаг, все остальное, появляясь из темноты, в эту темноту пропадало. Некоторое время все молчали. Только шаги и дыхание и по-военному скупые замечания Саадара, который вел себя уверенно и спокойно, словно ему не раз приходилось бывать в передрягах и похуже этой… Хотя почему – словно?..

Холод и сырость ползли снизу, туфли и чулки сразу промокли. Тильда все еще дрожала, от ужаса пережитого подкашивались ноги, и невозможно было поверить, что ничего нет больше – ничего, кроме запаха тины, тухлой воды и гниющих отходов, кроме непроглядной темени.

Она заставляла себя думать о плане канализации и катакомб, но видела лишь обезумевшее пламя, что заглотило ее прошлую жизнь и лишило всякой надежды на будущее.

План канализации, который она знала наизусть, путался, расплывался в голове. И внезапно Тильда поняла, что не помнит – ни единого поворота.

– Подождите… – шепнула она, остановившись на развилке. Саадар как будто все понял и тронул ее за руку.

– Другой путь, может, знаешь?

– Не знаю другого! – шепотом огрызнулась Тильда.

Глаза защипало, и она закрыла лицо свободной рукой – во второй держала факел.

– Эй, эй… Руки порезала, а? Сейчас. – Послышался треск разрываемой ткани, потом Саадар осторожно коснулся ее ладони. – Давай-ка перевяжу.

Он вынул факел из крепко стиснутых пальцев.

– Не трогай! – Тильда резко дернулась, отнимая ладонь от лица.

– Ну, значит, сама. – Саадар стоял, протягивая ей полоску ткани, которую явно только что отодрал от края рубахи. – Ты только это… не плачь, а то потонем же.

Его слова, сказанные ворчливым, но добродушным тоном, отрезвили Тильду не хуже пощечины. Она проговорила смущенно:

– Прости, Саадар. Спасибо.

Руки и правда были в порезах и ожогах. Саадар осторожно, словно боясь причинить лишнюю боль, но быстро и умело перевязал ей ладони. Беззвучные слезы все еще продолжали щекотать щеки.

– Ну-ка, надень. – Мужчина накинул ей на плечи старый мундир, не спрашивая разрешения.

Слова благодарности толпились, рвались наружу, но у нее вышло лишь сухое «спасибо». Саадар наклонил голову:

– Как иначе-то, моя госпожа?

Это его «госпожа» прозвучало так неуместно, что Тильда слабо улыбнулась. Какая она теперь госпожа?..

– Ты мог бы и не… – но, увидев его лицо, Тильда проглотила окончание фразы.

Саадар немного помолчал, потом сказал резко, сделав странное движение, будто кинул что-то:

– Я бы – не мог. Ну, госпожа Элберт, направо или налево?..

Тильда поморгала и ответила ему.

– Тогда идем. – Без колебаний Саадар двинулся вперед, уводя за собой Арона.

Тоннель шел под небольшим наклоном, и по скользким камням приходилось ступать с осторожностью, чтобы не запнуться и не упасть. Это было мрачное место: стены облепили склизкие черные лишайники и бледный мох, под ногами текла мутная грязная вода. Один раз Тильде за шиворот свалилась мокрица, и Тильда, вскрикнув от неожиданности, чуть не оступилась и не упала. Саадар, глухо рассмеявшись, поддержал ее за руку, ворчливо упрекнув в неосторожности.

– Куда мы пойдем? – спросил вдруг Арон. – К дяде Юджину?

Тильда вздрогнула от этого логичного, казалось бы, вопроса.

Остались ли люди в городе, способные ей помочь? Возможно, Тиам Онхал. Нет, подвергать опасности старого больного человека она не станет. Дамиан Гатри? Слишком боится за себя, он не рискнет ради нее положением и собственным благополучием, только сочувственно покачает головой и пойдет ужинать, бормоча: «Какой кошмар, госпожа Элберт…»

Брат? «Серые» к нему наведаются сразу же, как будет ясно, что под завалами нет трупа