litbaza книги онлайнДетективыДругая машинистка - Сюзанна Ринделл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 75
Перейти на страницу:

И каждую мелочь мистер Виталли умел обратить себе на пользу: светскими манерами он отнюдь не пренебрегал. Чернильные волосы он делил ровным пробором, смазывал и тщательно укладывал каждую прядь. Всюду носил трость с серебряным набалдашником и, произнося речь в свою защиту, дирижировал ею наподобие шпрехшталмейстера. Когда стенографистка неожиданно остановилась и чихнула, мистер Виталли с кошачьей грацией метнулся через весь зал и взмахнул белым шелковым платком пред лицом изумленной девушки. Судья, заикаясь от возмущения, велел подсудимому вернуться на место, но эта выволочка, на мой взгляд, лишь укрепила сочувствие присяжных к мистеру Виталли: вроде бы его несправедливо отчитали за поступок, естественный для всякого воспитанного джентльмена.

По моему скромному суждению, окончательного провала правосудия мистер Виталли добился двумя приемами. Во-первых, подсудимый вызывал многих свидетелей защиты, исключительно женщин – прямо-таки стая гогочущих гусынь, – и все они подтверждали, что видели его в то время, когда с его женой произошел несчастный случай (следовало бы выразиться во множественном числе: несчастные случаи с его женами). А во-вторых, мистер Виталли очаровал всех: ослепленные его белыми зубами и щегольскими манерами, присяжные и вообразить не могли, что этот же человек, словно свирепый варвар, удерживал женщину под водой, пока та не захлебнулась.

Но мы, сержант и я, знали правду. Мы вполне отчетливо представляли себе, как он это проделал, и не сомневались, что он на это способен. Пять жен – пять! И каждый раз, когда очередная жена умирала все тем же странным манером, мы допрашивали мистера Виталли часами, до тошноты, и в ходе допросов любовались всем репертуаром доступных ему эмоций: видели, как он проливает крокодиловы слезы, как ухмыляется, как паникует, видели, как он торжествовал после оправдания, – и не однажды, а дважды. И мы без тени сомнения знали, что мистер Виталли по сути своей свирепый варвар и есть.

Более того, мне кажется, то ли мистер Виталли не мог удержаться, то ли у него вошло это в привычку – издеваться над нами, определенным образом обставляя всякий раз место преступления. Все пять жертв были обнаружены в одной и той же позе, что трудно списать на совпадение. Захлебнувшись, они опускались на дно и застывали в неподвижном молчании, обратив взор вверх. Стеклянная гладь воды застывала границей между живыми и мертвыми. Руки – а ведь, казалось бы, погибая, утопленницы должны были ими размахивать – были целомудренно сложены на груди, словно у леди Шалотт. Лодыжки тоже были скрещены. Полицейские фотографии со всех пяти мест преступления передают эту пугающую, нереальную картину. Завершающий штрих – склянка лауданума на расстоянии вытянутой руки, так явно напоказ, словно часть продуманного антуража.

К тому времени как мне довелось печатать протокол, мистер Виталли сделался у нас в участке завсегдатаем: его вызывали всякий раз, когда очередную его супругу обнаруживали бездыханной, с синюшным лицом, под толщей остывшей воды. Я уже сбилась со счету, как часто он являлся к нам, и всякий раз все большим щеголем и чистюлей. На пятой жене мистер Виталли вздумал пошутить, разыграть нас, – правда, это его намерение обнаружилось не с первой минуты.

В участок по вызову он явился добровольно, или, по крайней мере, так это выглядело. Помню, я наблюдала, как он переступил наш порог на следующий день после смерти своей пятой жены. Передернув плечами, сбросил плащ и повесил его на плечики – до странности домашний жест. С улыбкой собственника оглядел участок, без слов, одними телодвижениями как бы сообщая, что наш участок принадлежит ему, а мы все – посетители, зазванные в гостиную поразвлечь барина. С нервами у него, видимо, все было в порядке: ничто в его позе не обнаруживало тревоги, как, впрочем, и скорби по скончавшейся супруге. Сержант, рассчитывая, вероятно, смутить мистера Виталли, посмотрел ему прямо в глаза и жестко произнес:

– Вы, конечно, потрясены этой утратой.

Но если он хотел запугать мистера Виталли, ничего не вышло – тот лишь улыбнулся и патетически приложил руку к сердцу.

– Редчайший образчик женщины, – ответил он, не называя покойницу по имени (мне мимолетно подумалось, что имя он мог уже и забыть). – Даже не знаю, решусь ли я после этого снова вступить в брак.

Издевательски-мелодраматический тон; мгновение застыло, жуткая тишина. Почудилось на миг, будто он сейчас подмигнет.

В тот момент, конечно же, сержанту больше всего на свете хотелось стиснуть кулак и крепким ударом сбить мистера Виталли с ног, но сам сержант никогда бы не одобрил столь непрофессионального поведения, ведь он был полицейским до мозга костей. Сжав челюсти, он в ярости заскрежетал зубами, но все же изобразил любезную улыбку и соблюл все формальности: пожал мистеру Виталли руку, проводил его в камеру для допросов, даже стакан воды ему налил. Дернув пальцем (таким жестом Одалия на моих глазах подзывала официантов по меньшей мере с полдюжины раз за последнюю неделю) сержант дал понять, что мне следует присоединиться к ним. Я прихватила стопку бумаги со стола для писчих принадлежностей и поспешила за сержантом.

Мы расположились в тесной камере, и сержант продолжил светскую беседу с мистером Виталли, который был весьма словоохотлив, пока речь шла о всяких пустяках. Когда же тон изменился и сержант заговорил непосредственно о преступлении, мистер Виталли мигом обратился в статую: сидел, совершенно застыв и скалясь, точно кот, проглотивший канарейку. Замолчал, и все – ведь это его право. Издевательство, провокация: сам явился в участок – лишь затем, чтобы упорно, самодовольно отказываться отвечать на любые вопросы, касающиеся смерти супруги. Сержант полыхал от ярости, но еще сдерживался. Обхаживал мистера Виталли, угрожал, заискивал. А я напряженно выпрямилась за стенотипом, пальцы наготове, чтобы зафиксировать признание, когда оно сорвется с уст Эдгара Виталли. Эта мрачная комедия длилась с полчаса, пока сержант не ударил с размаху кулаком по деревянному столу, отчего вздрогнул не только мистер Виталли, но и я. Глаза сержанта налились кровью, он подался вперед, едва не боднув мистера Виталли в лоб.

– К черту! Убирайтесь отсюда вон! – прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Мистер Виталли не пошелохнулся, а я видела, как у сержанта дрожат усы. Потом стул проехался по полу со скрежетом, от которого аж кости заныли, и сержант выскочил из камеры, так рванув дверь, что я удивилась, как это стекло не треснуло, когда она грохнула об стену.

Я оцепенела и не сразу опомнилась от потрясения: впервые на моей памяти сержант позволил себе выругаться. Через несколько секунд я сообразила, что осталась наедине с мистером Виталли. Невольно взгляд мой обратился к нему, и меня охватил озноб. Таков был мистер Виталли: стоило заглянуть под маску его обаяния, и что-то в нем проступало такое – или, вернее, чего-то чудовищно недоставало. Даже от взгляда на него по коже бежали мурашки. Я мигом пожалела, что посмотрела на него, потому что он обернулся и перехватил мой взгляд. На его непристойно младенческих, ярко-розовых губах медленно проступила улыбка, шевельнулись черные усы.

– Боже, я вовсе не хотел обидеть этого славного человека, – наивным приторным голосом солгал мистер Виталли. Я пропустила его реплику мимо ушей и принялась торопливо собирать вещи. – Как вы думаете, он сможет меня простить? – настаивал мистер Виталли, и шутовство уже отчетливее, наглее проступало в его тоне. – Я так убит этими несчастьями, видите ли, и такое удовольствие получаю от общения с сержантом…

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?