«Направление — Земля» — высветилось на экране. «Евразия, Тибет, дом Карензы Уителл. Координаты…» — и дальше шёл ряд ничего не значащих для меня цифр.

Я не знала, что такое «Тибет» но ничего хорошего от Земли я в любом случае не ожидала.

Большую часть пути на Землю, я благополучно проспала. Несколько раз за это время я открывала глаза, видела перед собой ровные ряды кресел, затылки пассажиров — и засыпала обратно. Окончательно я проснулась тогда, когда огромный диск Земли закрыл собой все обозримое пространство, и в иллюминаторах не было видно ничего, кроме него. И этот голубой, в полосах облаков шар, всё приближался и приближался.

Это было странное чувство. До этого мне не приходилось приземляться на планеты. Поначалу мне было даже страшно, мне, почему-то, казалось, что мы непременно разобьёмся, что давящая громада Земли притянет к себе этот маленький космолёт, и расплющит его о свою поверхность. А потом мы влетели в атмосферу и стало так светло, так неожиданно и ярко светло, что я закрыла глаза. И открыла их только тогда, когда вежливый стюард сообщил мне, что мы летим над Тибетом, и мне надо пройти в посадочную капсулу, которая доставит меня по адресу.

Я пошла по проходу за стюардом. Я шла, прикрыв глаза, буквально на ощупь. Не потому, что свет вокруг был слишком ярким, к свету я уже привыкла, ведь в космосе мы тоже не живём в потёмках. А потому, что хаос голубого неба, белых облаков, и абрисов гор за окном доводил меня до тошноты.

Я даже не поняла, как именно выглядел дом Карензы. Едва очутившись на его крыльце, я приложила палец к замочной скважине, влетела в дом, задёрнула шторы в первой попавшейся комнате, включила свет — и только тогда смогла хоть немного прийти в себя.

Не буду описывать как прошли мои следующие дни. Я с трудом привыкала к земным условием. Всего было как-то слишком много, много воздуха, много света, много холода — потому что за дверью дома Карензы было очень холодно. Вода была другого вкуса, продукты тоже — хотя, вроде бы, и те, что мы ели в космосе выращивали на Земле. И даже сам дом был каким-то совсем другим, комнаты были тесными, потолки низкими, мебели было слишком много. Я чувствовала себя как рыба выброшенная из воды.

И я совсем не вспоминала об Эбреле, мне было не до него. Но когда в мою дверь постучали, я решила, что это Эбрел, и заметалась в самых противоречивых чувствах. Но нет, это был не он.

– Барышня Уителл, это я, инспектор Виллемс, почему вы не предупредили, что улетаете? — спросили за дверью.

Я облегчённо выдохнула и открыла дверь. На пороге действительно стоял Виллемс, его тренч трепал жестокий горный ветер, шляпу он придерживал рукой.

– Здравствуйте, извините, я не знала, что надо предупреждать… — сказала я ему.

– Ладно, ничего страшного. — сказал инспектор, перешагивая порог.

– Проходите, пожалуйста, присаживайтесь, — я пропустила инспектора в гостиную.

– О, узнаю коренного жителя космоса, — улыбнулся инспектор Виллемс, — на улице день, а все шторы закрыты и горит электрический свет. Ничего, все рано или поздно привыкают к Земле, и вы привыкнете.

– А вы уже привыкли? — спросила я его.

– Пришлось. Я как-то пол года прожил на Мадагаскаре. Вы купите себе шторы с изображением звёздного неба, они действительно спасают.

– Спасибо, попробую. Вы привезли тот аппарат?

— Аппарат? — удивлённо спросил инспектор, — а, вы имеете в виду, экспериментальное сканирующее устройство, У-238 Ф, которое покажет, действительно ли вы видели Севелена здоровым и невредимым или нет. Нет, к сожалению, пока не привёз. Он ещё на Уране. Эти учёные чего-то тянут, тянут… Я уж боюсь, не придётся ли вам самой туда лететь.

– А, ну ладно.

– Я к вам, пока, по другому делу, — сказал Виллемс, — Господин Доньярт сообщил мне, что вы приняли его предложение, что вы согласились выйти за него замуж.

Вот так вот. Я ещё не определилась, действительно ли я готова пойти за Эбрела, а он уже всем растрезвонил что мы женимся.

– Это правда? — спросил меня инспектор, — вы действительно выходите замуж за господина Доньярта?

– Наверное… Я ещё не решила.

– Тогда почему вы согласились?

— Я не знаю.

Инспектор прищурившись посмотрел на меня.

– И я вот не знаю, — сказал мне инспектор — Не знаю, как Севелен, весь израненный, без рук без ног, смог спастись из разлетевшегося на части космического корабля. Пассажирский лайнер, подобравший господина Эбрела Доньярта, его на борт не принимал, это установленно совершенно точно. Значит, Севелена спас Зегзица? Ведь других кораблей в том районе не было. Но Зегзица утверждает, что он Севелена не спасал. Зегзица лжёт? А Эбрел Доньярт? Записной ловелас, известный своими грубыми и довольно свинскими выходками в отношении женщин, и вдруг женится? Вдруг влюблён? Он тоже лжёт? Про вас я даже боюсь говорить, вы столько всего нагородили, что диву даёшься.

– По вашему, я тоже лгу? — спросила я.

— Даже не знаю, — сказал мне инспектор Виллемс, — но вы попробуйте сказать мне правду, удивите меня.

О, у меня было столько правды! Эбрела, который был весь в шрамах, якобы после взрыва на «Валькирии», у которого только лицо и было целым, я тоже помнила после этого самого взрыва совершенно здоровым, без единой царапины. А ещё Эбрел пытался меня изнасиловать. Как вы понимаете, это всё была не та правда, которую я могла сообщить инспектору Виллемсу. Он всё равно мне не поверил бы.

– Давайте, дождёмся аппарата, который покажет то, что у меня в голове, — сказала я инспектору.

– С этим аппаратом тоже все глухо, — сказал инспектор, поднимаясь. — Этот аппарат, представьте себе, сломался. Или его сломали? Вы ведь жили на Уране? Как по вашему, учёные могут сотрудничать с преступниками?

Я не стала отвечать на эти вопросы.

– Извините, что вам пришлось лететь в такую даль, а сообщить мне вам нечего, — сказала я инспектору Виллемсу.

– Да нет, я вовсе не к вам летел, — отмахнулся инспектор, — к вам я только так, попутно зашёл, на самом деле я хотел допросить Зегзицу, он уже на Земле…

– Клим на Земле? — удивилась я.

– Да, его перевезли. Но он, как оказалось, ещё не пришёл в себя.

– А где он?

– В Далате. До свидания.

— Мне можно его навестить?

Инспектор, уже стоявший на пороге, снова прищурился.

— Вы можете делать всё, что угодно, вы пока не под арестом.

Каренза прислала мне денег. Не так уж и много, но на Земле цены были совсем другими, и этой суммы мне вполне хватало, чтобы не чувствовать себя стеснённой в средствах. Другое дело, что мне ничего, особо и не хотелось — до тех пор, пока я не решила ехать навестить Клима. Тут сразу встал вопрос о том, что одета я ужасно, а, значит, надо ехать в магазин и купить себе что-нибудь.