Черные глаза эймира сверкнули:

– Ты предполагаешь отравление? В моей крови нет яда, это проверили в первую очередь.

– И все же?

Заитдан гневно свел брови, собираясь спорить, но заглянул ей в глаза и передумал. Наморщил лоб, честно попытался вспомнить. Рун особенным образом скрестила пальцы, беззвучно шепнула что-то, подтолкнув неподатливую память. Черные глаза эймира распахнулись, лицо исказилось:

– Было! Ровно две луны назад какая-то старуха на базаре протянула мне диковинный фрукт. Прежде я таких не видал. Вкус у него был изумительный, но, когда я на следующий день отправил туда раба, чтобы узнать название этих плодов и приобрести их побольше, старухи там не оказалось. Думаешь, этот фрукт ядовит?

– Опиши мне его.

Заитдан усмехнулся. Странная девушка, странная и очень смелая. Не отвечает на его вопросы, ведет себя уверенно, а взгляда не выдерживает, опускает глаза. Впрочем, его взгляд не каждый мужчина выдержит, что уж тут говорить о хрупкой девушке?

– Формой похож на грушу, только крупнее. Кожура довольно толстая, пупырчатая. Цвет… Непередаваемый! Темно-сиреневый, с едва проступающими полосами изумрудного и бирюзового оттенка. Мякоть чуть розоватая, косточки ярко-красного цвета. Вкус не возьмусь описать, не сумею…

– И этого достаточно. Та старуха угостила тебя Глазом Дракона. Этот фрукт вполне съедобен и не ядовит.

– Так дело не в нем?

Рун покачала головой:

– В нем. Полагаю, он был заколдован. Именно поэтому ни один из лекарей не обнаружил яда.

– Но меня осматривали колдуны и шаманы…

– Очевидно, они не столь сильны, как тот, кто злоумышлял против тебя, эймир.

– И… ты сумеешь мне помочь?

– Я попытаюсь. Это займет немало времени. Мне понадобятся довольно редкие составляющие для лекарственных снадобий…

– Все будет, только скажи. Я велю своим лекарям во всем помогать тебе.

Рун покачала головой. Широкая накидка соскользнула ей на плечи, открывая взгляду эймира шикарную гриву вьющихся кольцами черных волос. Девушка смущенно натянула ее обратно, покрывая голову. В глазах Заитдана промелькнуло странное выражение. Рун знала: в этой стране показаться мужчине с непокрытой головой – все равно что обнажиться перед ним, но никак не могла привыкнуть к этому элементу одежды, в то время как сантарремские женщины носили свои накидки столь уверенно и непринужденно!

– Я…

Заитдан отмахнулся:

– Не нужно извинений. Ты чужестранка и не обязана соблюдать наши обычаи. Я в полной мере оценил твое уважительное отношение к сантарремской культуре. Если угодно, в моих покоях ты можешь не покрывать голову.

Рун смутилась еще сильнее, но затем посмотрела на измученное болью лицо эймира, и решила, что никакого скрытого смысла в его предложении не было – он имел в виду лишь то, что сказал.

– Благодарю тебя. Помощи твоих лекарей мне не нужно, пусть только обеспечат меня всем необходимым. Сегодня я лишь попытаюсь облегчить твою боль, эймир, а завтра приступим к лечению. Прикажи подать немного вина.

Заитдан дернул висящий над ним шелковый шнурок, и в покои тотчас же проскользнула юная рабыня.

– Принеси нам кувшин моего любимого вина, милая.

Девушка возвратилась довольно быстро. На золотом подносе, который она аккуратно опустила к ногам своего господина, поблескивал драгоценными камнями изящный кувшин и стояло два кубка. Рун усмехнулась – пить с эймиром вино вовсе не входило в ее планы.

Когда рабыня удалилась, плотно прикрыв за собой двери, знахарка запустила руку под одежду и нащупала висящий на шее мешочек. Сон-трава, семена гвождника белого и немного ивовой коры в сочетании с вином сделают свое дело – этой ночью Заитдан будет спать, позабыв о боли. Плеснув немного вина в один из кубков, Рун высыпала туда содержимое мешочка, взболтала и протянула эймиру. Он выпил.

– Ты даже не спросил, что это, – изумилась она. – А если бы я желала тебе зла?

Заитдан улыбнулся – впервые за время своей болезни.

– Если бы ты поднесла мне яду, я бы счел это благом, потому что он прекратил бы мои мучения. Однако мне хочется верить, что ты сумеешь меня излечить.

Сердце девушки сжалось при этих словах. Заитдан не заслуживал уготованной для него участи, однако у того, кто отправил Рун в Сантаррем, были другие планы…

– Спи, эймир, – тихо произнесла она, наблюдая, как по изможденному лицу мужчины разливается умиротворение. – Спи. Сегодня тебе не будет больно, а когда ты проснешься, я буду здесь. Засыпай.

– Господин Кейран! – наместник Талсбурга неуверенно мялся под дверью комнаты своего высокопоставленного гостя, не решаясь войти. – Простите мою настойчивость, но сегодня прилетел голубь с письмом от лорда Драугона…

Посланник Кейран рывком распахнул дверь. Взгляд у него был встревоженный.

– И что в письме?

– Я… не осмелился полюбопытствовать. Послание адресовано вам.

Кейран суетливо потер подбородок и протянул руку. Милдрен отдал ему письмо, которое тот тут же вскрыл и принялся читать. Лицо его, поначалу хмурое и напряженное, постепенно разгладилось.

– Хорошие новости, господин?

– Милорд сообщает, что треклятый охотник пойман. Больше мне незачем торчать в этой дыре! Я уезжаю сегодня же. Позаботьтесь обо всем необходимом, отдайте нужные распоряжения.

Задетый столь пренебрежительным отношением к своему родному городу Милдрен скованно поклонился. Честно признаться, надменный и капризный аристократишка до смерти ему надоел. Слава богам, он, наконец, покинет Талсбург и… Наместник резко остановился, а затем повернул назад и вновь постучал в дверь гостя.

– Ну что там еще?!

– С вашего позволения, господин посланник, – а как быть с узниками?

Дверь распахнулась, и Кейран навис над хозяином дома:

– С какими еще… А, ты про этих! Мне-то почем знать?

– Раз пресловутый охотник пойман, да к тому же не в Талсбурге, стало быть…

– Стало быть эти недоумки не сумели быть нам полезными, – перебил его гость. – Однако же они пытались скрыть от меня то, что знают, дерзили, не повиновались и вообще вели себя, точно скоты. За это их следует наказать.

– Так, может, они и впрямь ничего не знали, господин? – мгновенно вспотел Милдрен, который только и думал, как бы половчее выйти из ситуации, не уронив собственного достоинства и не рассорившись при этом с местными жителями, большинство из которых смотрели на него волком после ареста Гурта Сноутона и Герты Лавении.

– Они были дерзки со мною, наместник! Разве это недостаточный повод для наказания?