у которых, естественно, никакого медицинского контроля, равно как и системы здравоохранения не было. Одновременно холера пересекла то ли с торговцами, то ли с контрабандистами (что в тех условиях одно и то же) Красное море и высадилась в Аравии.

В Аравии ситуация была ничуть не лучше, чем в Эфиопии. В 1819 году единственная мало-мальски организованная государственная сила полуострова, первое саудовское королевство, было уничтожено в ходе формально османско-саудитской, а по сути египетско-саудитской войны. Столица королевства была разрушена египетскими войсками. В основных городах появились египетские гарнизоны. Эмир королевства Абдалла сдался, но потом был вывезен в Стамбул и казнён, а его отрубленная голова брошена в воды Босфора. В уничтоженном войной пустынном краю в немногочисленные колодцы попала индийская холера и началась страшная эпидемия.

Второе направление экспансии индийской холеры — в Кашмир. Туда она попала с войсками сикхского махараджи Ранджита Сингха с его, вероятно, английскими советниками. Кашмир тогда принадлежал последнему афганскому шаху из династии Дуррани, Аюб-шаху. Одновременно с поражением войска афганцев получили холеру.

Холере никто не сопротивлялся. И она торжественно вошла в 1821 году в Персию и Закавказье. Через два года, в 1823 году добралась до России. Но к тому времени заболевание ослабло, а потому в Российской империи незначительно пострадала лишь Астрахань да Таганрог.

Холера от Калькутты до Баку и от Астрахани до Занзибара! Такого размаха этой заразы ещё не было!

Самая известная жертва холеры — царь Александр I

Александр Первый родился в 1777 году от брака двадцатитрёхлетнего наследного цесаревича Павла (будущего императора Павла Первого) и двадцатилетней великой княгини Марии Фёдоровны (принцессы Софьи Доротее Вюртембергской). Он был первенцем венценосной четы, но так и не узнал, был ли он любимым первенцем, ибо сразу после рождения его царственная бабка-самодур, императрица Екатерина Вторая, забрала ребёнка к себе на воспитание.

Естественно воспитывать мальчика надо было в модном руссоистском духе, для чего по совету одного из корреспондентов бабки (сейчас бы сказали фейсбук-друга) выписали из Франции учителя подешевле. Им оказался некий Фредерик Лагарп, не очень известный швейцарский адвокат, который, когда царственному воспитаннику стукнуло семь лет, уехал из России и стал в революционной Франции генералом, якобинцем, членом директории Гельветической республики и хорошим знакомым Наполеона. То есть будущего императора воспитывал какое-то время самый настоящий революционер. Потом, естественно, никаких революционеров к царевичу не допускали, и его воспитанием занимался генерал-аншеф князь Николай Салтыков, которого Александр искренне почитал заместо родного отца (по крайней мере, впоследствии Салтыков был фактическим регентом во время временного отсутствия императора в стране).

В шестнадцать лет, в 1793 году юного Александра женили на четырнадцатилетней Луизе Марии Августе Баденской из династии Церингенов (в крещении Елизавете Алексеевне), миленькой, слабенькой и болезненной немецкой принцессе и (как не удивительно!) впоследствии ещё и дальней родственнице Наполеона. Юношеский брак был неудачен. Александру она была безразлична. Он ей тоже. Были ли супружеские отношения супружескими — доподлинно неизвестно. Известно лишь, что обе дочери царицы якобы от царя (Мария и Елизавета) умерли (а, может быть были убиты), не дожив до двухлетнего возраста и обе похоронены всего лишь в Благовещенской церкви не по чину дочерей императора. По слухам, отец первой был польский шляхтич, Адам Чарторыйский, сначала друг царя и министр иностранных дел, а потом инсургент, руководитель польского восстания, эмигрант и один из главных врагов России. Вторую, Елизавету, говорят, императрица прижила от красавца кавалергарда Алексея Охотникова.

При наличии нелюбимой жены у Александра, естественно, была любимая любовница, красавица-полячка Мария Нарышкина (в девичестве Четвертинская), с которой он был целых пятнадцать лет в связи. Её сестра при этом была любовницей брата Александра, великого цесаревича Константина. То есть, два брата посещали двух сестёр. К удовольствию всех. Екатерининский век!

После убийства заговорщиками его отца Павла Первого, в 24 года Александр стал императором, «властителем слабым и лукавым».

Сразу скажу главное — этот император мог перевернуть Россию, повести её по пути конституционной монархии, избавить крестьян от крепостного гнёта и, в конце концов, избежать для своих потомков ужасов алапаевского расстрела. Мог. У него на столе лежали три проекта освобождения крестьян, два проекта Конституции страны, полный список будущих декабристов, то есть людей готовых умереть за идеалы республики. Мог. Но не решился. Ибо слаб. Ибо видел, что, с одной стороны, его окружают папенькины мордовороты типа Уварова, а, с другой стороны, бабушкины мордовороты типа Зубова. Ни те, ни другие в гуманизме не замечены. И для них убивать царей — дело обычное. Вообще, представьте себе молодого человека, папу которого убили, дедушку убили, а убийцы спокойно разгуливают по его дому (дворцу) и раскланиваются с ним. На них он должен опираться в проведении конституционных и буржуазных реформ?! «Слабый и лукавый»! Увы, я не уверен, что великий Пушкин, дав такую нелестную характеристику императору, был полностью прав.

У Александра Первого хватило сил провести по воцарению амнистию, возвратить выборы предводителей дворянства, дворянские собрания, а также в полной мере восстановить все нормы «Жалованной грамоты дворянству», попранные его отцом. Дворяне ликовали! Ликующие толпы вальсировали, ибо вальс тоже был разрешён, равно как и французская мода с круглыми шляпами и фраками!

Далее, вроде бы надо переходить к реформам. И Александр создаёт штаб реформ — Негласный комитет (функционально очень похожий на екатерининский Совет при высочайшем дворе), то есть совещательный орган узкого состава для выработки рекомендаций царю по решению особо важных государственных дел.

Комитет состоял из:

1. Крестника императора Павла Первого сына одного из богатейших людей России графа Александра Строганова и княжны Екатерины Трубецкой, Павла Строганова. Павел воспитывался в Париже одним из «монтаньяров» — якобинцев и даже был записан в члены Якобинского клуба, но потом его из революционной Франции увезли, так как нечего шестнадцатилетнему крестнику царя голосить на улицах Парижа: «Смерть монархам!» и путаться с почти тридцатилетней суфражисткой и революционеркой Теруань де Мерикур! В России его по приказу Павла Первого отправили в почётную ссылку в Братцево, что тогда было под Москвой (в ныне заброшенную красивую усадьбу с великолепным парком на территории столицы рядом с Волоколамским шоссе), запретили бывать при дворе и быстренько женили на хорошенькой княжне Софье Голицыной, дабы дурацкие мысли о де Меринкур выветрились из юной головы. По восшествии на престол Александра, сей недоякобинец был приглашён ко двору и введён в Негласный комитет.

2. Адама Ежи Чарторыйского, сына князя Речи Посполитой и австрийского фельдмаршала Адама Чарторыйского и дочери великого подскарбия литовского (министра финансов) немки Изабеллы Флеминг. По слухам, которым я верю, на самом