Скользя между деревьями, он стрелял, едва только на пути возникала чья-то тень. Своих тут быть не могло.

Бойцы Ибрагимова появлялись из темноты, как пантеры, совершенно неожиданно. Стольников услышал за спиной тяжелое дыхание и топот ног, ускорился и в этот момент почувствовал ногой странное препятствие. Словно носок ботинка зацепился за стебель пшеницы, лежащий поперек дороги.

– Мама дорогая, растяжка! – заорал Саша, нырнул рыбкой и заскользил по траве, закрыв затылок руками.

Взрыв оглушил его. Он слышал, как над ним коротко и остервенело просвистели осколки. Тут же раздался разноголосый вопль. Это кричали преследователи майора. Сработала еще одна растяжка из тех, что были установлены разведчиками.

Саша вскочил и бросился вперед. Над его головой свистели пули, однажды рукав куртки рвануло в сторону.

– Рядом, но мимо! – выдохнул он, торопясь.

Долгий бег вниз по склону сбивает координацию движений. Работают другие группы мышц, нарушается дыхание.

Слева появился боец Ибрагимова. Саша нырнул за дерево, перекрученное в основании и разошедшееся в кроне. Пули срезали над его головой целую охапку веток. Одна из них больно ударила Стольникова в глаз.

«Черт!.. Этого еще не хватало!» – подумал Саша, жалея, что сучок угодил не в левый глаз, а в правый. О прицельной стрельбе теперь не могло идти и речи, хотя с ней и до этого не складывалось. Стольников просто бежал и стрелял почти наугад. Правую ногу тяжелил пистолет. Он мог в любой момент выдернуть «Гюрзу» и открыть огонь, но пока сжимал в руках М16. В лесу она была незаменима.

Через минуту майор понял, что деваться некуда. Стремительный спуск давал ему преимущество в скорости, но лишал маневренности. Выскочив на небольшую поляну в «зеленке», он, сам того не желая, оказался идеальной мишенью. Сил у него хватило только на то, чтобы упасть и покатиться вниз, не давая стрелять по себе прицельно.

Подминая высокую траву, Стольников несколько раз перекувыркнулся через голову и потерял ориентиры. Поднимаясь на ноги, он уже плохо понимал, где юг, где север. Перед ним стояли двое гренадеров из подразделения Ибрагимова. Видимо, они не собирались брать его в плен.

Винтовка при падении отлетела в сторону. Стольников даже предположить не мог, по какую руку от него и на каком расстоянии она находится.

Выстрелить первым ему не удалось. Он снова упал, откатился и появился из-за дерева с «Гюрзой» в руке лишь тогда, когда прозвучала вторая очередь. Пистолет пару раз дернулся в его ладони, и он заскочил за тощий ствол дикой яблони.

Эта остановка могла стоить ему жизни даже не потому, что перед ним оказались двое вооруженных бойцов Ждана. Саша боялся другого. Его могли окружить у подножия. Теперь спасение зависело только от того, сумеет ли он спуститься с высоты быстрее людей Ибрагимова.

Его появления из-за дерева ожидал только один «грузин». Второй корчился на земле, держась обеими руками за грудь.

– Так я попал, что ли?! – прокричал Саша, нажал на спуск еще два раза и снова исчез за деревом.

Ответом ему был вскрик и грязное ругательство на чеченском. Майор не сумел бы спросить по-чеченски, который час, но ему было известно, как звучит на этом языке определение, в приличном обществе заменяемое термином «гомосексуалист».

– Ты знаешь, как зовут детеныша носорога? – спросил майор и приставил пистолет к голове боевика, поджавшего ноги и раненного в живот.

– Н-нет!.. Помоги мне!..

– Обязательно. – Стольников стиснул зубы и нажал на спуск.

Он летел вдоль каменной гряды, между склоном, поросшим деревьями, и крутым обрывом.

«Сколько я пробежал? – подумал Саша. – Километр, два?»

Деревья мешали выбрать ориентиры, но Саша знал, что двигаться ему нужно только вниз. Майор вдруг почувствовал, что им овладевает отчаяние. Ведь понятно же, что там, куда он спешит, у подножия, его уже ждут.

Правый рукав его куртки был пропитан кровью. Стольников понимал, что это просто очередная царапина, что на нем в этом смысле уже пробы ставить негде. Так было, есть и, вполне возможно, будет дальше. По его руке текла кровь, ему приходилось постоянно отирать ладонь о брюки, перекладывая «Гюрзу» в другую. Ныл глаз, в который угодила ветка. Потрепанный, с пистолетом в руке, Стольников мчался навстречу неизвестности.

– Главное, что они ушли, – просипел он, поняв вдруг, что все отдал бы за глоток воды.

Но что он имел? Ничего. Даже воспоминания о девушке – единственное богатство, хранившееся при нем! – отодвинулись на задний план. Майор Стольников был беднее лейтенанта Стольникова, у которого в кармане всегда водились деньги.

Он сжимал пистолет, вспоминая, сколько раз выстрелил. Магазин оказался опустошен наполовину, и нужно было выбрать правильный момент, чтобы перезарядить оружие. Майор понимал, что рано или поздно его настигнут. Все равно придется стрелять в упор. Поэтому он не отвечал на выстрелы, сохранял патроны на тот случай, когда придется бить сразу в нескольких врагов, стоящих прямо перед ним.

Саша уже почти добежал до середины гряды, когда увидел, что наперерез ему мчатся несколько людей Ибрагимова. Расстояние еще не позволяло им открыть прицельную стрельбу. Наверное, только поэтому Стольников пока и оставался жив. Ведь он увидел людей в грузинской форме после того, как они заметили его.

Сзади майора настигали трое, а справа был отвесный обрыв. Кажется, где-то там, на сотню метров пониже, звенела перекатами речка. Он снова почувствовал жажду.

Скорее всего, никто не руководил операцией по его захвату. Все шло спонтанно, по обстоятельствам. Несмотря на это, кольцо сжималось.

Стольников мог отделаться от преследователей в любой момент. Стоило только перескочить через камни и прыгнуть вниз. Несколько секунд свободного полета, жестокий удар, минута агонии, и вот его уже встречает некто в белых одеждах с ключами на поясе. «Ну, здравствуй, раб Божий Стольников. Прелюбодействовал? Обжирался от пуза? Гордыню тешил?» Новопреставленный на все вопросы дает положительные ответы и оказывается в пекле!..

– Так какая тогда разница, мать их?! – проскрежетал Саша, поднимая руку.

Выстрел раздробил челюсть одному из людей Ибрагимова, приблизившихся к беглецу. Рана не смертельная, но теперь этот боец будет думать только о своей челюсти и ни в коем случае не о Стольникове. Ладно, разве только в том смысле, чтобы тот не выстрелил еще раз.

За спиной майора одна за другой ломались сухие ветки. Дождавшись, когда преследователь приблизился на расстояние нескольких шагов, майор резко развернулся и вскинул руку.

Выстрел прогрохотал и тут же утонул в резких звуках ответной пальбы. Молодой солдат из третьего взвода вскрикнул так, словно был удивлен наличием у Стольникова оружия. Его тело поймало девятимиллиметровую пулю и откинулось назад. Ноги же, напротив, вырвались вперед и беспомощно притопнули. Парня понесло на каменную груду.