– Тетя, я вовсе не ангелочек, что ты, как маленькая! Не видишь, я просто девочка? Я с мамой в гости пришла! – возмущенно округлила глаза Сонечка.

– Да, Юкка, познакомься… Эту «просто девочку» зовут Соней. На самом деле она не просто девочка, а очень хорошая девочка.

– Соня! Какое хорошее имя – Соня! – улыбнулась Юкка, отступая от Лизы и всплескивая руками. – А меня Юлей зовут. Хотя… Можешь звать Юккой, как мама! Это она придумала мне такое имя! – И, переведя взгляд на Лизу, почему-то грустно добавила: – Хотя я давно забыла, что когда-то была Юккой… Я ведь Дмитриева теперь, а не Каткова… Ну, проходите, чего мы на пороге стоим? Давайте на кухню, я шарлотку делаю. Чего-то страсть как яблок печеных захотелось.

Из кухни и впрямь несло сладким духом горячей сдобы. Юкка заглянула в духовку, произнесла деловито:

– Ага, можно доставать… Сейчас будем чай пить. Надо же, как я вовремя с шарлоткой подсуетилась. Будто чувствовала, что дорогие гости пожалуют.

– Ну, не узнаю тебя, подруга! – засмеялась Лиза, помогая Сонечке взобраться на кухонный стул. – Мало того, что живот на нос лезет, еще и пироги печешь.

– А ты думала, я навечно тинейджеркой останусь? Ролики, дреды, велосипеды? Погоди, погоди… А сколько же времени мы не виделись? Неужели четыре года прошло? Так много?

– Это совсем не много, Юкка…

– И что, я сильно изменилась?

– Не то слово! На улице встретила – не узна-ла бы!

– Да уж… За время пути собачка могла подрасти. Кстати, тебя тоже трудно узнать… Совсем, совсем другая стала. Судя по лоску, хорошо живешь! И слава богу! А то мы с мамой беспокоились, когда ты исчезла… Не позвонила, не написала… Решила разом всю прошлую жизнь перечеркнуть, да?

– Прости, Юкка. Так получилось.

– Да ладно… Ты же знаешь, я не обидчивая. Тем более прекрасно помню эту твою «прошлую жизнь». Но как же я рада тебя видеть, черт возьми!

– И я…

– А ты в гости приехала? Надолго?

– Нет, Юкка, не в гости. Я совсем приехала.

– В каком смысле? Что, прямо совсем-совсем? Но как же… А Сонечка… Нет, если не хочешь, не рассказывай, конечно…

– Почему? Наоборот, все расскажу. Наверное, мне это как раз и нужно – чтобы рассказать кому-нибудь… Иначе я с ума сойду, Юкка. Потому что я и сама пока не понимаю, что со мной произошло. Вот пирога твоего попробую, и тогда…

– Это не пирог, это шарлотка, – зачем-то уточнила Юкка, разливая по чашкам чай.

– Да, я помню…

Лиза улыбнулась, чувствуя, как подкатывает к горлу комок. Надо же, и слезные эмоции проснулись, когда не надо. Такие неудержимые эмоции, во-вот наружу выскочат… Не хватало еще Сонечку напугать. И глянула умоляюще на Юкку – выручай!

– Соня, а хочешь, я тебе мультики на компьютере включу? – весело вытаращила глаза Юкка, наклоняясь к девочке. – Ты какие мультики больше всего любишь?

– Конечно, про Машу и медведя! – радостно сообщила девочка, спрыгивая со стула. – А где у тебя компьютер?

– Там, в комнате… Идем?

– Идем… Ой, а пирожок?

– Да он все равно горячий… Когда остынет, я тебе принесу.

– Ладно… Только мне весь пирожок не надо, мне яблочки из пирожка надо!

– Договорились! Наковыряю тебе яблочек из пирожка! Идем…

Лиза и сама удивилась, как недолог был ее рассказ. Даже не рассказ получился, а упрощенный сценарий плохой мелодрамы. Жили-были, не тужили, потом в один вечер все кончилось. Где завязка, где развязка, где добро и где зло, кто виноват и почему не наказан…

– Погоди, погоди… – потрясла копной кудрявых волос Юкка. – Я до конца так и не врубилась… Ты что, правда мужу не изменяла?

– Нет…

– Ни разу?

– Да нет же!

– Хм… А как тогда с этим тестом получилось?

– Не знаю… Может, ошибка? Сбой в системе?

– Да ну, фигня. Это же генетический тест, какой сбой в системе? А может, ты того… Просто не помнишь? Ну, бывает же… Выпила в компании, отключилась.

– Юкка, я не пью, ты же знаешь. И компаний у меня не было. Мы тихо жили, я никуда не ходила одна. Да я каждый свой день помню, что и когда я делала. А уж про такое… Хоть как бы забыть не смогла… Да и не могло такого быть в принципе.

– Ну, я не знаю… Тогда надо было потребовать повторного теста!

– У кого?

– У мужа!

– Да я ж тебе объясняю, его сразу с инфарктом «Скорая» увезла! Получилось, это я кругом виновата… Я потом пошла в больницу, а он слушать меня не стал… И его можно понять, Юкка.

– Ну, не знаю… Если бы он тебя любил.

– Он меня не любил.

– То есть?!

– А чему ты удивляешься? Да, не любил. Мы… Мы просто жили… Нас обоих все устраивало. Можно ведь и без любви, и прекрасно можно.

– Лизка, ты что говоришь? Ты с ума сошла?

– Ой, Юкка, не грузи меня, ради бога! Мне и без того тошно! Давай о любви не будем, ладно? Тем более это уже не имеет значения.

– Да ладно, ладно, как хочешь… И что ты теперь, куда?

– Можно подумать, у меня выбор есть…

– С мамой и сестрой жить будешь? Да тебя же Наталья с потрохами сожрет!

– Да, Юкка, в нашем королевстве в мое отсутствие ничего не изменилось… Наташка уже с утра начала примериваться, с какого боку оттяпать от меня первый кусок! – невесело улыбнулась Лиза. – Но до потрохов пока дело не дошло, и это радует. Потроха пока целы.

– Ну, если шутишь на эту тему, значит, все не так плохо. Раньше, помню…

– Да, раньше я другая была. Казалось, еще немного, и умру от Наташкиных злых посылов.

– А теперь что, умереть не боишься?

– Нет. Еще чего! Я бы и раньше не умерла, конечно, жила бы как-то. Но вдруг представилась возможность для спасительного побега, я и сбежала! Но, наверное, это в принципе неправильно, когда просто сбегаешь. Получается, по течению плывешь, как щепка… Зато появляется возможность отдышаться, посмотреть со стороны на тех, от кого бежишь. Нет, Юкка, теперь я уже не боюсь. Наташка, она и есть Наташка, и другой никогда не будет. В принципе, она же простейший организм, как инфузория-туфелька, и потому искренна в эмоциях, вся предсказуема, вся на виду… Если она свои злые эмоции будет в себе оставлять, они ее разорвут на части, это всего лишь химия с физикой да плюс инстинкт самосохранения срабатывает вовремя… Злой посыл образовался, вылетел и лопнул, как мыльный пузырь! И нет его!

– Это если лопнул! А если долетел? Помнишь, как до тебя долетало?

– Да помню, помню…

– Ну вот! А ты сидишь и оправдываешь ее. А на самом деле не должно быть оправдания. Она же не кто-нибудь, она родная сестра.