– Да… Он так решил. Я пойду, Люсь…

– Да, да, идите, конечно. Я разбужу.

Адвокатом оказался старенький Семен Яковлевич, приятель Анатолия, Лиза была с ним знакома. Семен Яковлевич сухо ответил на ее приветствие, уселся на диван в гостиной, выудил из портфеля пластиковую папку с документами. Жанна устроилась в кресле, зорко наблюдала за процессом.

– Ну-с, давайте будем подписывать документы, Елизавета… Вам вслух зачитать, или сами знакомиться будете?

– Да зачем она будет знакомиться, еще чего! – гневно передернула плечами Жанна. – Анатолий же ей все объяснил! Так и сказал – подписывай документы на развод, и прочь из моей жизни!

И снова волна ее ненависти окатила Лизу. Показалось, вдруг переключился внутри маленький тумблер – сначала холодно стало, потом никак. То есть полное равнодушие охватило. Хотелось только одного – чтобы Жанна исчезла вместе со своей ненавистью.

– Где мне подписать, Семен Яковлевич? Я не буду знакомиться, я все подпишу.

– А вот здесь, душа моя, и здесь… Это доверенность от вашего имени, это заявление на развод, а это соглашение, что вы на раздел имущества не претендуете… И на содержание ребенка тоже…

– О господи… Еще бы она претендовала… – злобно хохотнула Жанна, но тут же умолкла под строгим взглядом Семена Яковлевича.

– Ну, вот и все, душа моя, дело сделано… – аккуратно собрал он документы в папочку. – Спасибо вам за доверие, засим я вынужден попрощаться, у меня дела. Не провожайте, не надо, я сам найду дорогу.

Семен Яковлевич ушел, Жанна тоже поднялась из кресла, озабоченно глянула на часы, проговорила деловито:

– Значит, так… Два часа тебе на сборы. Сейчас такси подъедет, я уже договорилась, тебя отвезут в твой город. Нет, а как ты хотела? Вернешься туда, откуда приехала… Шмотки можешь забирать. Бери столько, сколько в багажник влезет. А цацки не отдам, цацки оставь. И денег тоже не дам… И без того, думаю, успела кое-чего себе притырить. Ну, и засим прощайте, как говорит Семен Яковлевич… Досвидос ариведерчи… Ах да, совсем забыла! Может, адресок настоящего Сонечкиного папаши тебе дать? Хотя… Какой с этой продажной твари спрос… Как с гуся вода… Ладно, иди, собирайся, чего стоишь?

Соня уснула у Лизы на руках, как только выехали за город. Осторожно пересадив дочь в детское кресло, она пристегнула ремни, повернулась к окну.

За окном кружила осень… Желтое, красное, солнечный день, карнавал. Еще несколько дней назад и для нее был карнавал. Беззаботное кружение дней, нарядных и легких, как эта осень. Четыре года, целых четыре года! Как сон. Да с ней ли это было, в самом деле?

Выходит, с ней. Вон, доказательство посапывает в детском креслице. Милое, мое любимое доказательство. Как же они дальше жить будут? Что их впереди ждет? И подумать страшно…

* * *

– …О, кого я вижу! Явление второе, все те же, в лаптях!

Наталья стояла в дверях так основательно, будто не собиралась пускать их с Сонечкой на порог.

– Отойди… Не видишь, я с ребенком?

– Да вижу, вижу… И с ребенком, и с чемоданом. Плакала наша спокойная жизнь, стало быть.

Наталья отступила в прихожую, обернулась назад, прокричала с насмешливым вызовом:

– Ма-а-м?! Иди, посмотри, кто к нам пожаловал с визитом вежливости!

– Ты, как всегда, в своем репертуаре… – устало и немного раздраженно проговорила Лиза, ступая через порог. – Можно хотя бы не орать, а? Ребенка напугаешь. Она к такому не привыкла.

Сонечка и впрямь будто прилепилась к ней, прятала лицо, испуганно обнимала за шею. В прихожую вышла мама, и Лиза почувствовала, как жалость ковырнула нутро – мама очень постарела… И на лице все то же привычное выражение угрюмой вежливости. Не узнает, что ли? Все-таки дочка приехала, внучку привезла…

– Ой, Лиза… А я тебя и не узнала сразу-то! Какая ты стала… Как с картинки… Ой, а это кто у тебя, а?

– Это твоя внучка, мама. Сонечка.

– Ой, внучка… Надо же… Сонечка, повернись ко мне, я хоть в личико тебе гляну!

Соня дернулась, еще сильнее обхватила руками Лизину шею, пряча лицо. Ласково оглаживая девочку по спине, Лиза проговорила виновато:

– Мам, она очень устала, мы пять часов ехали… Завтра познакомитесь, ладно? А сейчас я ее спать уложу.

Подхватив ручку чемодана, Лиза направилась было в свою комнату, но услышала за спиной Наташкино досадливое:

– Да куда ты… Там теперь наша с Толиком спальня…

– Где спальня? В моей комнате? – удивленно переспросила Лиза.

– А как ты хотела? Чего зря комнате пустовать? Уехала и уехала, кто ж думал, что снова тут нарисуешься? Да еще и с довеском…

– Интересно… И куда нам теперь?

– Так в гостиную пока… – робко предположила мама. – В гостиной диван раскладывается, там и переночуете. А завтра видно будет…

Гостиной числилась нынче та комната, которую прежде занимали Наташка с Толиком. Она и впрямь выглядела вполне парадно, с ремонтом, с покушениями на модный дорогой минимализм.

Наташка шагнула вслед за Лизой, подбоченилась, встала посреди гостиной победительницей – глянь, мол, как у нас тут круто! Еще и подбородок вверх задрала, и плеснула надменностью в ожидании Лизиных восторженных эмоций.

Лиза эмоций не выдала, лишь осмотрелась деловито – куда бы присесть. Не станешь ведь Наташке объяснять, что покушения, они и есть покушения, и вариант «эконом» надменностью не прикроешь. И гладкий, но синтетический паркет не прикроешь, и пухлую – слишком пухлую! – помпезную мебель, и стилизованные под парчу дешевые портьеры с вальяжными ламбрекенами. А еще люстру под потолком не прикроешь, большую, грубо сработанную, но стеклянно кудрявую, как свадебный торт. Да, люстра особенно бросалась в глаза экономной надменностью. Не люстра, а наш ответ венецианским буржуям с их муранскими несчастными стеклышками! У нас, мол, тоже не абы как и не хуже ваших!

– Ладно… Мы здесь переночуем, конечно, а завтра, Наташ, будь добра, освободи мою комнату! – решительно произнесла Лиза, опускаясь на пухлый диван.

– И что я говорила, а? Ты видишь? Ты видишь? – потянула Наталья руки навстречу вошедшему в комнату Толику. – Ты посмотри, кто здесь нарисовался, а?

– О, Лиза… В гости приехала, да? – приветливо улыбнулся Толик. – А кто это у тебя? Какая красивая девочка…

– Это моя дочка, Толик. Ее Соней зовут. А приехала я не в гости, я здесь жить буду, в своей комнате. Мне больше негде жить, извини.

– Нет, ну что такое, а? – плаксиво продолжила Наталья. – Нет мне счастья в жизни, хоть тресни! Только все хорошо устроилось… А все из-за тебя, Толь! Зря я тебя тогда послушала, надо было все-таки квартиру менять! А ты меня с толку сбил – зачем, зачем… Такой ремонт забабахали, блин… Да кто бы знал! Столько денег зря угрохали!