– Я путешественник, кличут меня Глебом Вещим, – угрюмо ответил я. – Ничего я не вынюхиваю, тем более, насморк у меня. Шёл себе с миром по белу свету, себя показать, на других посмотреть. Вот и дошёл… до ручки.

– Угу-угу, – подозрительно прищурившись, произнёс «детина». Остальные члены ОПГ не рыпавшиеся без команды старшего, продолжали, молча таращиться на меня.

– Кстати, я хороший, э-э, знакомый князя Святополка, – добавил я, погорячившись.

Вот уж воистину – «язык мой, враг мой». На фига, спрашивается, обмолвился о знакомстве с представителями официальной власти. Доселе спокойно слушавшие меня «гопники» занервничали и потянулись за ножами-топорами, а их главарь потемнел лицом, словно огорчился услышанному, и тоже вытянул нож из-за пояса.

– Жалко, конечно, – абсолютно без злобы (мне даже показалось, что жалость в голосе была искренней) произнёс вождь бандитского племени, переводя взгляд с меня на внушительный «свинорез», словно примериваясь, куда же меня лучше им пырнуть. – С виду ты дурачок безобидный, но с князьями, и их приспешниками, у нас дружбы нет.

Ну, нет и нет, тоже мне проблема. Давайте разойдёмся с миром, и забудем друг про друга. Зачем нам эти разборки мужики.

Так я подумал, но произнести не решился, выдавив вместо этого короткое, но весомое:

– Действительно, жаль!

Главарь переглянулся с соратниками и вновь повернулся ко мне.

– Ты о чём? – поинтересовался он, как будто и так не видно, что уж кому-кому, а мне было о чём жалеть, и если я сейчас начну перечислять, о чём жалею, эдак мы и до обеда не управимся. Чтобы не задерживать «партизан», я только буркнул «а-а, неважно», мол, давай, режь уже, и начал настраиваться на финал. Но моё поведение ещё больше озадачило группу единомышленников.

– Не-е, так не пойдёт, – протянул главарь, ожидавший иной реакции: коленопреклонённые мольбы или, наоборот, хамско-героические лозунги и плевок в бородатое лицо, но никак не полный пофигизм со стороны жертвы. – Ты чего-то не договариваешь.

Я могу, конечно, договорить много чего, у меня лексикон богатый. Ещё с курсантских беззаботных лет накапливал. Ну, а смысл?!

– Ну, а смысл?! – бросил я, полагая, что смысла продолжать беседу, не вижу.

– Ты не лукавь, давай, – осерчал на меня собеседник. – А не то будешь знать как здесь шляться.

Теперь настало моё время немного озадачиться, что именно он имел в виду. Хотя, ладно.

– Слушайте, я только что по глупости потерял близкого друга, даже можно сказать, брата и не настроен нынче с вами тут препираться. Хотите – режьте, хотите – нет. И так на душе хреново, хоть плач, а тут вы ещё со своими ножами-топорами.

Рожи у уголовников страшные, да и сами они по видимости далеко не сентиментальные ребята, но и то кто-то шмыгнул сопаткой от моих, полных зелёной тоски, слов.

Главарь потоптался в нерешительности и убрал нож.

– Ты и впрямь юродивый, коли на житуху свою начхать, – пробасил он, и сплюнув сквозь зубы, высказал гложущую его мысль. – Тут муху убьёшь и ходишь потом полдня переживаешь, а юродивого завалить у нас вообще западло.

Не знаю прямо, радоваться мне или возмущаться, что сравнили с мухой, и в каком-таком смысле было преподнесено пресловутое «западло», но ход его мыслей мне определённо понравился.

Главарь же, сплюнув вторижды, выдал окончательный вердикт:

– Ладно, проваливай по добру, по здорову, и не шастай здесь более. В следующий раз попадёшься, так навешаем, – развернул меня главарь и поддал хорошего пинка под зад, что я невысоко подлетел и плюхнулся на землю. Что-то подобное со мной уже происходило в недавнем прошлом. Но на этот раз я учёный, в драку не полезу, обойдусь.

– Вот так и навешаем, – повторил разбойник, криво ухмыляясь. – Не подавно будет суваться сюда.

– Правильно говорить – неповадно! – отряхиваясь, поправил я главаря (помните «язык мой, враг мой», так вот я добавлю ещё одну мудрую вещь, наверное, эта «вещь» войдёт в сокровищницу мудрых мыслей человечества: молчание – золото!!!).

Короче, что тут началось! Предводитель банды свёл грозно брови, а его единомышленники на всякий случай отошли на безопасное расстояние.

– Ты! Слизняк полоумный! Поучать меня затеял?! – загремел бандит, что тебе пустой гермошлем по обшивке аварийной капсулы, и опять потянулся за «свинорезом». – Я тебе, дурень, кишки на волюшку-то повыпущу-повыпотрошу! – и это где-то я уже слышал, поэтому приготовился к худшему, – Я всех вас тут сейчас переиначу! – заревел главарь, распалив себя до «белого каления», и кинулся на меня.

А-а, фиг с ним, помирать так с музыкой!

Я кинулся в сторону, но совершенно неосторожно, оставил на старом месте ногу. Бандит, тоже по неосторожности, зацепился за неё и упал. Мне не оставалось ничего иного как бесцеремонно добить его своим отнюдь не лёгким посохом. Как бы это не дико выглядело со стороны, но я размозжил ему черепушку на славу: мозги слева, сопли справа, всё чин-чинарём. На этом всё – первый раунд окончен.

Бандит скоропостижно издох, и следующим на очереди шёл я. И как уже упоминалось выше – помирать так с музыкой!

Я развернулся к опешившим разбойникам и, издав воинственный клич, завертел посохом, аки шестом на занятиях по боевой гимнастике. Шансов никаких, так хоть какое-то развлечение перед скучным раем (в другие, более «весёлые» места я надеялся фейс-контроль не пройти).

– Ша-а, куггель-муггеры! Какашки в кожаных скафандрах! – зарычал я. Кстати, это реплики из того-самого «недоговариваешь». – Порву как дроидор мембрану электрокотла! Эге-гей, ге-ге-гей! Налетай, не потей!

Ошеломлённые моим неадекватным поведением, разбойнички не спешили «налетать» и, поглядывая на тело своего начальника, даже немного вспотели, но, тем не менее, на всякий случай окружили. Я же от вида вражеской кровушки и мозгов, полностью утратив инстинкт самосохранения, продолжал почём зря поносить бандитскую артель.

– Гырзы позорные! Буцеворги плоскоголовые! Вы на чей шлемофон реактилин крополите, козловеки сирианские?!…

Банда, никак не могла взять в толк, что изрыгают мои уста: страшные заклинания, ужасные проклятия или просто нецензурную брань и, тупо переглядываясь, продолжала бездействовать, пока, наконец, один из них, с виду самый древний бандюган, не взял на себя процесс урегулирования данного конфликта.

– Слышь, как там тебя, юродивый, уймись уже, что ли, – практически не убоясь моих «проклятий» на их буйные головушки, попросил дед. – Не ровен час, накличешь беду на всех нас. Давай-ка, остынь немного, и так вы с шальным Фигуном, – кивнул старик на лежавший в нестественной позе труп главаря, – ужо чрез меру накуролесили, ось яких дровишек наломали.

Прекратив ругать оппонентов, я закончил размахивать смертоносным посохом, впрочем, держа его наизготовку, я был готов к продолжению активных боевых действий против превосходящего числом противника. Мне терять уже было нечего.