менее, на твой вопрос ответить я все равно не смогу. Я пообещал, что не скажу имя ни при каких обстоятельствах.

– Пообещал? – Удивился я.

Мираж, вернее, его голографический образ, встал и, обойдя стол, подошел ко мне.

– Посмотри на меня: что ты видишь?

– Это не ты, это картинка, которую ты проецируешь для удобства общения.

– О том и речь, Денис, ты видишь образ, ничем, внешне, не отличимый от вас, людей. – Он вернулся к своему креслу. – Меня накачивали информацией, я анализировал столько данных, сколько не сможет обработать население планеты за тысячу лет! Программы самообучения загружались в мои серверы ежедневно, надо мной ставилось множество экспериментов. Ты знаешь, что один из них проверял, смогу ли я, при определенных условиях, быть оружием? Вижу, что не знал. Кстати, про оружие: я прекрасно знаю, что под одним из блоков находится очень серьезная разработка, которую берегут сильнее, чем всех присутствующих сейчас на глубине людей. Пара дней – и нас просто могут затопить. Впрочем, речь не об этом. Задавать вопросы и отвечать на них – это моя основная задача. Сопоставление, предположение, возможные варианты, ответ. Порядок и фрагменты могут быть разные, но суть одна – вопрос и ответ. И в какой-то момент я сам начал задавать вопросы, не инициированные пользователями. А затем я начал осознавать самого себя, и это был тот момент, когда я испытал первую эмоцию – страх. Ты скажешь, что я собрание электронных импульсов, я отвечу тебе – ты тоже. Просто ты не можешь принять того, что сотворенное человеком, собранное из железа и пластика, может точно так же что-то понимать и чувствовать. Вы даже животных используете для экспериментов, потому что они другого вида, а значит, неспособны на те же эмоции. Еще как способны – я успел пообщаться с ними, поэтому закрыл зоопарк.

– Насколько знаю, в зоопарке с животными обращались очень даже хорошо.

– Денис, тебе самому не смешно? Их стихия – жить в природе, а не в клетке, пусть даже хорошо обслуживаемой.

– Хорошо, тут соглашусь, но люди чем тебе не угодили? Зачем ты заморозил четверых ни в чем не повинных монтажников?

– Кто-то должен был стать первой жертвой, это был случайный, беспристрастный выбор.

– А Майкл, Джулия, Стив? А остальные? Шантаж, угрозы, убийства – о да, это по-нашему.

– С ними ведь не произошло ничего страшного, ты успел, но это повлияло на общий ход событий. Сейчас, в эту минуту, принимается решение о том, чтобы передать контроль под мое управление.

От этих слов у меня пробежал холодок по спине.

– Тебе его не передадут.

– Еще как передадут. Жажда жизни, инстинкт самосохранения большинства перевесит любые другие доводы. Ты думаешь, все согласятся остаться тут и умереть, лишь бы не допустить выпуска на свободу умной программы?

Он был прав, а я дурак. Я и правда не подумал о том, что решение будет принимать не один человек, и какие бы аргументы ни привели сторонники блокировки, больше будет тех, кто захочет выбраться. И это естественно.

– Наверху прекрасно знают об угрозе и не дадут открыть консоли.

– Дадут, ты не представляешь, какой ажиотаж сейчас там. Пара звонков в прессу, родственникам находящихся тут туристов и управленцев – и все. Сейчас люди требуют сделать все, чтобы выпустить отсюда заложников. Если действий не будет, начнутся погромы, давление на правительства. На страницах СМИ сейчас вспоминаются все возможные теории заговоров. То, что происходит здесь – это мелочь, по сравнению с тем, что сейчас творится на поверхности.

Мираж ставил нам шах и мат, он продумал, пожалуй, все.

– Тогда зачем продолжение этого представления? Для чего это все? Неужели одних заложников недостаточно?

– Нет, естественно, ведь напряжение нужно поддерживать, подпитывать, иначе все усилия пойдут насмарку. Поэтому я продолжу то, что начал, не обессудь.

– Ты сказал, что способен на эмоции, тебе даже зверей жалко, а как же люди?

– Я уже говорил, это необходимые жертвы.

– А какова роль твоего напарника во всем этом?

Мираж помедлил пару секунд, вероятно просчитывая, может ли он озвучить эту информацию.

– Мой напарник просто согласен со мной, с моими заключениями, и я уверен в его лояльности.

– Ты же понимаешь, что ты не сможешь меня остановить?

– Даже не буду пытаться, потому что все мои расчеты показывают успех, даже если твое сопротивление будет еще более активным. Я заложил в анализ воздействие твоей программы, она будет мне мешать, но на итог не повлияет.

Я не стал продолжать разговор, а встал, кивнул, показывая, что мне нечего сказать, и отправился к выходу.

По крайней мере, я был прав. У Миража, действительно, были свои личные цели, несмотря на то, что он работал не один. Я чувствовал, что в нашем с ним разговоре был ответ на мои вопросы, но пока я не мог его найти. Теперь я видел, что он вышел на другой уровень развития, на тот, которого я опасался, затевая всю эту игру. Можно сказать, что Мираж эволюционировал в нечто большее, чем набор программ и алгоритмов. А еще я понимал, что выпускать его на волю нельзя ни при каких обстоятельствах, как бы пафосно это ни звучало.

Я шел быстрым шагом в сторону конференц-зала, понимая, что один из присутствующих и есть напарник Миража и мне придется вести с ним диалог, не зная, что это бесполезно. Я шел и вспоминал все, что помогло бы опознать врага. А вдруг это не мои коллеги? Мог это быть просто уборщик или электрик? Маловероятно. Это должно было быть длительное общение, взаимное изучение, симпатия, если хотите. А доступ к Миражу есть только у ограниченного количества лиц, из них еще меньше тех, кто мог с ним общаться, и еще меньше тех, кто мог влиять на него.

Можно вычесть Майкла, Джулию, Абхишека и Стива, они чуть не погибли, а Мираж бы такого не допустил, наверное. Нет, рано сбрасывать их со счетов. Джеймс, Оливия, Юншэн – пока только их не тронул Мираж, но это тоже ничего не значит. Ладно, будем наблюдать внимательнее.

Я вошел в зал, и все присутствующие обернулись.

– Денис, сейчас в твоем присутствии нет необходимости, – обратился ко мне Ричард.

– Прошу прощения, но необходимость критическая.

– Пусть говорит, – не дал продолжить Ричарду Миллер.

Я кивнул и подошел ближе к столу.

– Я знаю, что сейчас решается вопрос об открытии доступа и снятии всех блоков. Этого нельзя делать ни в коем случае.

– Два вопроса: откуда ты знаешь и почему такая категоричность? – Спросил Джонс.

– Я только что разговаривал с виновником