– Я подумаю над этим, – говорю я, отвечая на его предложение насчет Инстаграма.

Марион не выдерживает, и смешок слетает с ее губ, а потом она заходится в кашле.

Я отворачиваюсь и смотрю в иллюминатор. Обожаю летать на самолетах, смотреть на облака и мир внизу. Солнце садится, накрывая небо розовым полотном. Вдалеке я вижу огонек самой большой звезды. Он так прекрасен, что я не могу оторвать взгляд. Имя Эстель в переводе с латинского значит «звезда». Облако, небо, луна, космос – все по праву принадлежит мне. Я – маленькая частичка этого невероятного прекрасного мира. Крошечный огонек, что летает в бескрайнем космосе. Но у каждой звезды свое пламя.

Однажды во мне появилось желание поделиться своим. Я захотела быть услышанной миром. Мой инстаграм – мой секрет. В нем я не Эстэль дю Монреаль, чья-то дочка, сестра, внучка. Нет, я просто @Etoile_filante. Падающая звезда, которая может творить и показывать миру свою философию и ви́дение красоты, эстетики, сексуальности. Я ценю красоту тела, каждого его изгиба. На мой взгляд, в этом мире нет ничего прекраснее человека. Эстетическая эротика в прямом смысле слова. Мне нравится видеть свои руки на своем теле, ощущать свою кожу. Наше тело – особый инструмент искусства. Оно может быть хрупким, нежным, а также сильным, стальным. Оно вызывает во мне ни с чем не сравнимое восхищение. Это наш храм и религия, которую я проповедую. Звучит смешно и нелепо. Но @Etoile_filante за полгода существования набрала свыше миллиона подписчиков. Кто-то скажет, что эротика всегда привлекала пустоголовых, но одного взгляда на мои фотографии достаточно, чтобы понять: я творю красоту, занимаюсь искусством. Звучит слишком самоуверенно? Возможно, но я знаю, что не делаю этот мир хуже. Я не фотографирую себя полностью голой в вульгарных позах – нет. Я ищу красоту. Линия бедра или изгиб талии, голая спина или кисти рук, утопающие в утреннем солнце. И, разумеется, я скрываю свое лицо, оставляя миллион вопросов и не давая ни одного ответа. Мне нравится моя тайная игра, нравится быть загадкой.

* * *

Париж встречает нас ярким солнцем, голубым безоблачным небом и толпой туристов. Мое сердце колотится в груди, душа трепещет. Я и забыла, как сильно влюблена в этот город, каждую улочку и завитушку. Глаза разбегаются от красоты вокруг. Я высовываю голову в открытое окно авто, наслаждаясь видами. Вот мы проезжаем мимо Нотр-Дама. В маленьких зеленых киосках продают книги, картины, открытки и мелкие сувениры. И толпы людей на улицах. Мы застреваем в пробке, водитель ругает мэра:

– Достала со своими вечными ремонтами, половина Парижа перекрыта! А Олимпийские игры будут только в 2022 году!

Марион поджимает губы, и следующие десять минут они обсуждают политику, налоги и прочую ересь. А я рада пробке, надеваю солнцезащитные очки и тихо наслаждаюсь атмосферой. Быстро фотографирую собор. Сбоку он предстает во всем великолепии и масштабе. За зелеными деревьями его почти не видно, но мне нравится снимок – получилось загадочно и ненавязчиво. Загружаю фотографию в Инстаграм.

Ощущение теплоты и уюта накрывает меня с головой. Я дома. За два года отсутствия моя комната не изменилась. Здесь прибрано, но всюду лежат мои старые вещи, на стенах – древние плакаты, на полочках – игрушки. Ощущение, что я вернулась в прошлое. Я аккуратно трогаю содержимое моей спальни, словно все эти вещи не мои вовсе. Открываю шкаф и легко касаюсь висящих вещей. Они из моей прошлой жизни. Марион без стука врывается ко мне в комнату и валится на постель:

– Что скажешь, если мы вновь будет делить спальню?

– Исключено, ты храпишь ночью. Мне нужно выспаться за два года.

– Мне будет одиноко в этих хоромах. Я уже забыла, что эта квартира огромная!

Мой взгляд падает на малиновую майку с Микки-Маусом. В душе разрастается что-то неприятное, чувства, которые я старалась подавлять последние два года. Но они возвращаются, обхватывают мое горло и не дают вздохнуть.

– Что скажешь насчет благотворительности? – глухо спрашиваю я, игнорируя ее высказывание.

– Какой именно? – интересуется Марион, строча кому-то смс.

Я молча вываливаю груду вещей из шкафа, мечтая, чтобы они исчезли вместе с пожирающим меня чувством вины. Я делаю это так резко, что ломаю несколько пластиковых вешалок. Вещи разлетаются по комнате, а плечи трясутся от судорожных вздохов. Марион подходит ко мне и обнимает со спины, цепляясь за мои руки.

– Я за благотворительность, – тихо говорит она. – Отдам что угодно, кроме своей красоты и Тео Джеймса.

Я поворачиваю к ней голову. Вид у меня растерянный, от резких движений волосы стоят дыбом, дыхание тяжелое.

– Знаю-знаю, – продолжает Мар как ни в чем не бывало. – Ты сейчас скажешь, что он женатый мужчина, и все дела. Но у меня есть новость: в наше время разводы чаще всего не требуют разрешения Папы Римского. Процесс простой. А если мужчина влюблен, его ничто не остановит. Вон Генрих VIII объявил себя главой Английской церкви в далеком… – Она запинается, а потом мило улыбается: – Дату точно не назову, но это было кучу лет назад. В общем, он послал католиков и Папу, который не давал ему разрешения на развод, в одно темное и зловонное местечко. Провел церковную реформу и назвал себя главой церкви. Все потому, что мечтал поиметь Анну Болейн. И, умоляю тебя, Эль, не смотри на меня так. Это правда!

Я знаю, что она делает: пытается отвлечь меня, и я ей позволяю, потому что отчаянно хочу заглушить собственные мысли.

– Может, напомнить тебе, что мы одноклассницы и уроки истории посещали вместе? – хрипло спрашиваю я.

Уголки ее губ слегка приподнимаются:

– Эль, детка, мне плевать на уроки истории. Тут другой урок – жизненный! Хочешь свести мужчину с ума, строй из себя недотрогу, и он сделает для тебя что угодно!

– Давай я напомню тебе кое-что, – говорю я с легким сарказмом в голосе. Тем временем ощущение безысходности потихоньку исчезает. – После того как мужчина получит желаемое, он объявит тебя ведьмой и приговорит к сожжению на костре. Именно так закончила Болейн.

– Это потому, что она была дурой, – уверенно заявляет Марион. – Дуры всегда плохо кончают.

Она садится на корточки и начинает складывать мои вещи:

– В какую именно благотворительную организацию ты понесешь это?

– Давай отдадим беженцам.

Марион хмыкает и показывает пальцем на вечернее короткое платье в пайетках.

– Я прямо представляю, как они это носят. Предлагаю сдать вечерние наряды в секонд-хенд, а деньги перевести на счет благотворительных организаций. Что скажешь?