Я придвинула к себе телефон и, не вставая с постели,позвонила — Евгений Сергеевич будет с двух часов. Отлично. Теперь деньги. Скровати все-таки пришлось подняться, я ещё раз прогулялась по квартире иубедилась, что устроить надежный тайник здесь невозможно, вышла на лестничнуюплощадку, прикидывая, не подняться ли на чердак, но тут приметила дверь вподвал. Подвал для таких целей ничуть не хуже чердака, к тому же подвалы дляменя привычнее.

Подвал был огромным, гулким и почти пустым. Я нащупалавыключатель у входа, вспыхнул свет, но и без того в подвале было довольносветло, по фасаду располагались несколько маленьких окошек, два из них былизаткнуты какой-то ветошью, зато через остальные пробивались солнечные лучи.Жильцы подвалом не пользовались, во дворе стояли шаткие сараюшки, наверное, дляхозяйственных нужд. Очень скоро я обнаружила идеальное место для тайника, встене за трубой была ниша, в настоящее время заваленная всяким мусором. Сморщивнос, я отодвинула его в сторону, сунула пакет с долларами в самый низ и вернуламусор на его законное место, после чего покинула подвал. Теперь следовалорешить, что делать с кассетой. Я не отдала её Рябову по одной причине: боялась.Не за себя, конечно, а за Андрея. Кто он, мне неизвестно, но, если человекживет под чужим именем, интерес милиции ему без надобности. Я повертела кассетув руках, подумала и сунула за батарею. Кассета вряд ли привлечет вниманиехозяина квартиры.

* * *

Ровно в два я входила в здание поликлиники, некоторое времянаблюдая за центральным входом из соседнего парка. Как будто ничегоподозрительного. Впрочем, для того, чтобы держать поликлинику под присмотром,вовсе не обязательно болтаться у входа.

Напротив тридцать восьмого кабинета ожидали своей очередидвое мужчин и женщина, я терпеливо сидела в течение часа. Наконец женщинапокинула кабинет, кивнула мне, приглашая войти, и я вошла, отметив с некоторымудивлением, как сильно забилось сердце.

— Здравствуйте, — громко сказала я, ЕвгенийСергеевич поднял голову от бумаг, взгляд его стал растерянным, а я машинальнопосмотрела на окно. Окошко подходящее, но здесь третий этаж, ужасно не хотелосьбы выпрыгивать… Медсестра за соседним столом пробормотала: «Здравствуйте», необращая на меня никакого внимания, и продолжала что-то писать. ЕвгенийСергеевич вздохнул и сказал мне:

— Присаживайтесь. — Я села спиной кмедсестре. — Таня, я вас просил найти карту Панкратова…

— Да, Евгений Сергеевич, её в регистратуре нет и…

— Возможно, она у завотделения или в терапии…

Девушка встала и отправилась искать карту, не демонстрируяникаких эмоций.

— Я никого не убивала, — сказала я, как только заней закрылась дверь.

— Надеюсь. У меня были из милиции.

— И что вы им сказали?

— Правду, разумеется.

— Правда — это здорово, — усмехнулась я. —Так что вы им сказали?

— Что вы обращались ко мне по поводу головных болей…Впрочем, все это было в вашей карточке… Они задали несколько формальныхвопросов, а я на них ответил…

— Формально?

— Зачем вы пришли? — откинувшись на спинку стула иглядя на меня немного сердито, спросил Евгений Сергеевич.

— Вы мне звонили. Помните? Хотели поговорить. Мнепоказалось, у вас было что сказать, иначе звонить не стоило, верно?

— Верно. — Он немного помолчал, разглядывая своируки, затем заговорил с видимой неохотой:

— В прошлую нашу встречу я спрашивал вас об аварии… таквот, очень сомневаюсь, что она была…

— Не было аварии? — задала я вопрос только длятого, чтобы заставить его говорить побыстрее.

— Вне всякого сомнения, пулевое ранение в голову. Васэто не удивляет? — хмуро усмехнулся он.

— Нет, — честно ответила я. — С моментапоследней нашей встречи произошло столько всего, что удивить меня трудно.

— Понятия не имею, как вы остались живы, это просточудо.

— Чудес не бывает, — вздохнула я.

— Что? — Он опять нахмурился.

— Если я осталась жива, значит, это кому-то оченьнужно…

— Вы подразумеваете бога? Что ж, в этом есть свойрезон, после такого ранения не только не просто остаться в живых, но и житьполноценной жизнью — это действительно дар небес.

— А может, и не дар. Может, это кара. Как посмотреть. Вэтом мире все относительно.

— Вы изменились, — вдруг заявил он. — Выочень изменились. Даже внешне. Что произошло?

— Я узнала, что я умерла в возрасте восьми лет, что моиотец и мать таковыми вовсе не являются, что мой муж год назад исчез где-то вБелоруссии… Я не знаю, кто я, помогите мне…

— Помочь? — Он едва не лишился дара речи.

— Врач как священник, он должен помогать всемстраждущим, разве нет?

— Наверное, только чем я могу помочь?

— Вы говорили о ранении. Ведь кто-то делал мнеоперацию?

— Профессионал высокого класса.

— Ведь таких немного. В больницу «Скорой помощи» непривезешь человека с пулевым ранением просто так. Пришлось бы многое объяснять.

— Я вас понял… Сейчас много горячих точек, где пулевымранением никого не удивишь, случайная жертва случайной перестрелки. Аспециалисты в военных госпиталях высокого класса.

— Значит, искать нужно… — Он пожал плечами:

— Думаю, шансы у вас небольшие… В экстремальныхусловиях не до заполнения бумаг, если у вас с собой не было документов.Впрочем, попытайтесь… — В этот момент дверь открылась, и вошла медсестра скартой в руках.

— Еле отыскала, у кардиолога… Как она к нему попала?

— Что ж, Анна Ивановна, — улыбнулся ЕвгенийСергеевич, — всего вам доброго, надеюсь, встречаться нам больше непридется.