— Брось, Ксения, здесь все свои. Веди себя прилично. Яправильно тебя назвал? Впрочем, это не важно. Важно другое: мы встретились. Какты себя чувствуешь?

— Кончай трепаться, — вздохнула я, — и скажичто-нибудь путное.

— Конечно. Ближе к делу. Похвальное стремление, хотя внашем случае…

— Где мой муж? — спросила я, сообразив, чтосотрясать воздух он может до бесконечности.

— Муж? — Он засмеялся. — Муж… здесь, пососедству. С нетерпением ждет встречи. Только стоит ли торопиться? Он уверен,что у тебя отшибло память. Что-то там замкнуло в твоих мозгах. Если честно, явсегда сомневался, что они у тебя есть. У тебя и твоего папаши. Сладкаяпарочка…

— Что ты знаешь о моем отце? Где он?

— Отец? — Эдуард Витальевич вроде быудивился. — В раю, надо полагать. Хотя как он туда прошмыгнет, для менязагадка, но сам-то он был убежден, что на том свете ему уготовано теплоеместечко. Честно говоря, я ему от души этого желаю. Рай мне не светит, а меньшевсего хотелось бы ненароком столкнуться с твоим родителем. Ты ведь знаешь, чтоон был за тип?

— Не знаю, — ответила я. — Расскажи мне.

— А-а, эти игры с памятью. Неужели ничего не помнишь?Надо же… А ребята Искандера сыграли в ящик, совсем как в старые времена.

— Люди на «Порше»? Это ребята Искандера?

— Вот видишь, мозги у тебя не совсем отшибло, а еслинемного напряжешься, вспомнишь и главное, ради чего я так трепетно ждал встречис тобой. Ответь на один вопрос, только на один, и мы простимся навеки,разойдемся как в море корабли, у тебя полно врагов, зачем тебе усложнять себежизнь?

— И что это за вопрос? — полюбопытствовала я.

— Маленький такой вопросик. — Он засмеялся, ноглаза его смотрели зло и настороженно. — Где они?

— Кто? — хмыкнула я.

— Саша, — не поворачивая головы, окликнул тип всветлом костюме. То, что он никакой не Эдуард Витальевич, я уже поняла. —Прострели-ка ей ногу для убыстрения процесса.

Рука парня молниеносно взлетела, но я выстрелила раньше. Егоотшвырнуло к стене, другой парень метнулся за дверной косяк, а разговорчивыйсложился пополам от неожиданности, я выстрелила ещё раз, помня, что у меняосталось только два патрона, перекатилась к соседней стене, вскочила на ноги и,закрывая лицо локтем, выпрыгнула в окно. «В который раз», — мелькнуло вголове. Светлый костюм и один из твердолицых пришли в себя и кинулись следом,разделившись: первый побежал к входной двери, второй бросился за мной в окно. Укалитки светлый пиджак окажется раньше, но перелезть через забор, имея заплечами преследователя, я не смогу, значит, все же калитка. Я вывернула из-заугла дома, и сердце ухнуло вниз: в калитку входил мой муж.

— Андрюша! — заорала я, бросаясь на тропинку,сообразив, что Андрей в этот момент — отличная мишень для преследователей.Дверь за моей спиной распахнулась, а я продолжала бежать, уши заложило, и времябудто остановилось, я, ожидая выстрела в спину, закричала:

— А-а… — И успела схватить Андрея за руку, толкнула егоплечом, чтобы он оказался за кирпичным столбом калитки, и уже поверила, что намповезет, как вдруг он выбил из моих рук пистолет, левой рукой ударил меня полицу с такой силой, что я, не удержавшись на ногах, упала на землю, Андрейнавалился сверху.

— Быстро шприц, — рявкнул он, стиснув мои руки надголовой. — Предупреждал же вас, придурки…

Подоспевший парень сел на мои ноги, а Эдуард Витальевичопустился на колени, держа в руке шприц. Я отчаянно взвыла и попробовалавывернуться. Андрей ударил меня локтем, все поплыло перед глазами, потом япочувствовала укол в шею, и через секунду мной овладела полнейшая апатия.

Точно со стороны я видела, как из дома появился парень,которого звали Саша, зажимая окровавленное плечо ладонью, как его напарникподогнал к калитке машину, меня подняли и, точно мешок, поволокли к ней.

— Надень наручники, — сказал Андрей, шедшийвпереди. — И свяжи ей ноги.

— Да брось, Стас, — хмыкнул ЭдуардВитальевич. — Это же просто баба.

— Это взбесившаяся крыса, и она по-настоящему опасна.Можешь мне поверить, я несколько раз имел с ней дело. От предпоследней нашейвстречи у меня шрам через всю башку. — Наручники щелкнули на моих руках,меня швырнули в багажник и Андрей спросил:

— Она чего-нибудь соображает?

— Соображает, — удовлетворенно кивнул ЭдуардВитальевич, покосившись через плечо. — Только двигаться не может. Ну что,детка, добро пожаловать в ад.

— Какого черта у неё не связаны ноги? — разозлилсяАндрей, впрочем, называть его так не стоило, дружки, обращаясь к нему, говорили«Стас».

— Кончай психовать, она и руки не поднимет.

— Слушай, я лично наблюдал за тем, как эта тварьуделала троих мужиков, которые всерьез считали себя крутыми. Надо учиться начужих ошибках, ты понял, Эдик?

— Конечно-конечно. — Эдуард Витальевич, которыйсейчас был одет в шорты и пеструю рубашку, согласно кивнул. — Сделаем все,что скажешь, лишь бы она заговорила.

— Заговорит. Только подходить к ней близко не советую.

— Она сломала шею одному из тех парней, —послышался голос из-за моей спины. — И это при том, что была связана порукам и ногам. Умудрилась как-то освободиться и сбежать.

— Сломать человеку шею ей ничего не стоит, —ответил мой бывший муж, сидя в кресле со стаканом в руках, кусочки льда билисьо стенки, а я поняла, как хочу пить. — А в остальном… думаю, все былопроще: бедный парень не знал, кто перед ним, и решил потрахаться, вот и сыгралв ящик. Я не собираюсь вас запугивать, просто хочу, чтобы вы помнили: она оченьхитра, изворотлива и опасна, держите ухо востро и не стойте к ней спиной.

— Пора бы ей очнуться, — заметил Эдик, подошел комне и приподнял одно веко. — Всадили ей лошадиную дозу.

— Ничего, оклемается, — порадовал его муж, а ярешила, что мне в самом деле пора оклематься и для начала узнать, чтопроисходит, то есть кое о чем я, конечно, догадывалась, но не худо было быуяснить, что им от меня надо.