Принц перевёл взгляд с дочери на отца. Какой секрет собираются ему открыть?

– Рэдмон, ты стал мужем Марси и частью нашей семьи, поэтому имеешь право знать некоторые тайны. Раньше не было повода открывать их, не обижайся, всему своё время. Я менталист, – рот принца изогнулся в букве «О», но он пока промолчал. – Не такой сильный, как твой отец, у него – божественный дар. У меня обычные способности мага. Но я усилил их с помощью резонатора, его идею привёз из мира, где мы с Марси прожили много лет. Теперь я могу читать мысли и воспоминания, но, к сожалению, только те, что произошли недавно.

– А можете узнать что-либо, если человек вспомнил старые события? – загорелся принц, которому не давало покоя покушение на Марси с помощью кракена. Он хотел знать точно, кто зачаровал браслет.

– Да, могу, если человек сам вспомнит, но вытащить из него эти воспоминания или прочитать их в глубине памяти, я не смогу. Поэтому сейчас я просто просканирую слуг и, по крайней мере, смогу узнать, кто это сделал. А потом и заказчика узнаем, после допроса.

И ещё, Рэдмон, чтобы уж сразу закончить все разговоры. Привлеки на помощь Акчая. Он брат Малики, девочка по-настоящему любит его и переживает за него. Малика теперь – жена Леона. Если вы рассоритесь с Акчаем, то счастья не будет и в семье Леона. Оно тебе надо?

– Это я понял, – согласился Рэдмон. – Я и не думал ссориться с Акчаем. Он глуп и импульсивен, но не враг нам. Как бы князь не обижался, но по степным законам Акчай имел право забрать невесту. У них это даже почётно: забрать её похищением. Князь сам ошибся, сосватав дочь за степняка, как будто нет князей, герцогов и принцев. Но, что уж теперь. Не Акчая я опасаюсь, а шамана и магов.

– Ладно, сейчас принесут резонатор, и мы разберёмся кто там и что там против нас, – заключил король.

Как по заказу, появились слуги, молча установили прибор и покинули юрту.

– Вызывай по одному, Рэд. А ты, Марси, записывай имена и мои комментарии на кристалл.

Работа началась: Игнаций просматривал память слуг, иногда морщился, как от противного вкуса, но молчал. Временами спрашивал и уточнял, а слуги и нукеры отвечали честно, потому что на столе стоял шар истины, и все знали, что это такое.

Марсела записывала всё на кристалл. Рэдмон стоял на входе, впуская и выпуская народ, заодно, обеспечивая безопасность короля и жены. Вначале всё было нормально, примерно треть слуг и нукеров прошли свободно, однако на пятнадцатом человеке Игнаций напрягся и начал задавать чёткие вопросы:

– Имя.

– Чадар, господин.

– Кому служишь?

– Шаману Хагани, господин.

– Расскажи о разговоре, который ты подслушал.

– Я боюсь, господин, гнев Хагани страшен.

– Мой гнев сейчас будет ещё страшнее, а за ложь тебя убьёт магия. Видишь шар истины? Он показывает ложь. Так что опасайся.

– Я… я… не губите, господин! – мужчина упал на колени.

– Говори! – приказал король.

– У мага уже был договор с ханом против империи, чтобы защитить границы степи и захватить часть южных провинций у империи. Но Хагани захотел свой договор. Сменить хана и поставить во главе степи свой род. Сам хотел стать ханом. Очень зол на империю за сына и никому не доверяет. Когда маги ушли, он приказал следить за ними.

Мужчина упал головой на пол юрты и так остался сидеть, бормоча: – Пощады, господин… пощады, господин…

– Рэд, позови Акчая, это их дело. Пусть сами разбираются со своими предателями, – бросил король.

– Акчай! – принц выглянул из юрты и позвал тайджина, который как раз отдавал приказ по поводу Гюзель и Тукай. – Зайди к нам, дело есть!

Тайджин быстро закончил свои распоряжения и вошёл в юрту.

– Акчай, – король сурово посмотрел на наследника. – Этот слуга подслушал разговор шамана и магов. Признался под шаром истины. Мы записали его признание на кристалл и отдаём тебе и кристалл, и слугу. Ваш шаман – предатель. Ваше дело, как с ним поступить, но позволю дать совет: его надо немедленно арестовать, пока он не почувствовал опасности и не сбежал. У вас есть ещё шаманы такой силы?

– Есть и не один, – тяжело вздохнул тайджин. – Мне никогда не нравился Хагани, он слишком вольно себя вёл с ханом и не выполнял его приказы, но я и подумать не мог, что шаман предаст степь! Хагани был шаманом нашего рода, но когда отец в молодости сумел объединить все степные рода под своей властью, то Хагани стал главным шаманом всех степняков. Однако, если его вина будет доказана, то шаманом ему не быть. В каждом роду есть свои шаманы, найти сильного – не проблема. А Хагани духи лишат силы, тем более сейчас мы на берегу священного озера. Здесь духи особенно сильны и приходят по первому зову. Любой шаман может провести ритуал. Спасибо за правду, король, – Акчай уважительно склонил голову и вышел, забрав с собой слугу.

Следующие несколько человек опять прошли быстро. Всего к концу проверки Игнаций выловил ещё двух человек, которые служили Хагани: девушку-служанку и нукера из охраны хана. Девушка прислуживала за столом и заранее сбросила по шарику медленнодействующего яда в пиалы и косы всех присутствующих. За это шаман обещал взять её в жёны.

Девушка была счастлива безмерно, потому что даже Тукай была просто наложницей шамана. Конечно, она готова была выполнить любую просьбу Хагани, тем боле, что он убедил её, что шарики – всего лишь успокоительные травы. Мол, если хан и гости начнут ссориться, то сутэй с этими шариками успокоит их. Кто эти шарики изготовил? Девица не знала. Девицу и нукера, который знал и помогал ей в юрте, тоже сдали Акчаю

После этого долгого и тяжёлого испытания, гости, наконец, остались одни. Очень вовремя подошёл Стефан. Сообщив, что Джемме стало лучше, он сел рядом с князем. Долго молчали, переваривая все события и сведения, которые получили. Первым заговорил князь:

– Моя вина. Это я не подумав выбрал для Джеммы жениха в степи. Гордость одолела, хотел выдать её только за наследника власти, а в империи и других королевствах наследники либо были уже женаты, либо договорились о помолвке. Оставался один Акчай, и я мало знаком с их обычаями, не знал, что он женат по их законам. Мне докладывали о женщине в его юрте, но я думал, что Гюзель – его наложница. Если бы не моё тщеславие, ничего бы этого не случилось. Моя вина, – повторил он. – Но и степняки виноваты не