забвение. Шаман тебе в помощь. Они навсегда забудут, что натворили, как жили до этого и чем занимались. После этого выдать их замуж за верных тебе воинов, дать в приданое отары и табуны и сослать в дальний аймак. Пусть доят кобылиц, делают кумыс, катают войлок и не думают об интригах и заговорах. Что касается магов с Зелёного, то лучшим лекарством от их двуличия станет открытый договор с соседями: княжеством, в первую очередь, с извинениями и подарками, с империей и лично с принцем. Нам нельзя воевать, муж мой. Наш народ не так велик и не так грозен, как та же империя. Нужно прямо смотреть правде в глаза и не прыгать выше коня. Нам нужно не воевать с соседями, муж мой, а дружить. Но теперь, к сожалению, это случится нескоро из-за ранения Джеммы. Однако первый шаг надо сделать уже сегодня. Соберись, муж мой. Ты умный и опытный правитель. Не позволяй каким-то чужакам диктовать тебе их волю. Докажи, что ты истинный правитель степи и продолжаешь дело предков. Может быть, они и поддержат тебя. Иди, Кизмен, и сделай то, что должен.

– Да, Биби, ты права… Жаль, что в последнее время мы с тобой редко разговаривали… Может, и не случилось бы столько ошибок…

– Всё можно исправить, Кизмен, пока мы живы. Иди, да благословят тебя духи!

Биби мягко подтолкнула мужа к выходу. Несмотря на то, что Кизмен давно не приходил к ней в постель, она продолжала любить его и по-настоящему переживала за его ошибки и упущения, но вмешиваться и советовать самой, как себя вести никогда не пыталась. Другое дело, когда муж сам спрашивал совета, тогда Биби с лёгким сердцем могла поделиться своими мыслями. А мысли у неё были светлыми. Биби получила прекрасное образование в империи, только никогда не кичилась этим, её семья и род были очень богаты и не уступали по знатности роду Кизмена. Просто характер Биби был совсем другим, чем характеры следующих жён. А Кизмен и не заметил, как молодые и тщеславные вторые, третьи, четвёртые жёны вытеснили из его круга общения первую верную …

Кизмен молча вышел из юрты жены. Биби предложила очень хороший вариант. И никаких тебе, так шокирующих иноземцев, казней, публичных порок с задиранием подолов и отрезанием кос. Всё выглядит вполне цивильно: провинившихся девиц выдали замуж и сослали. А то что они будут вдалеке от главного стойбища, ну, так сами виноваты. Но, где взять этих двух воинов, согласных стать постоянными стражами своих новоявленных жён? Пожалуй, это можно обсудить с Акчаем и шаманом.

Кизмен уже начал рассматривать идею Биби как свою собственную. Ему уже казалось, что он сам додумался до такого простого и эффективного наказания. Войдя в свою юрту он уже готов был раздавать приказы.

– Сын, я нашёл решение, которое не стыдно предложить князю за поруганные честь и здоровье его дочери. Кстати, как там княжна?

– Уже лучше, отец. Ещё слаба, но рядом с ней этот герцог и целители.

Акчай и Горгуд поднялись с низких скамеек, когда вошёл хан и тут же сели снова, как только он опустился на подушки.

– Хорошо, – машинально ответил хан и продолжил. – тебе надо развестись с Гюзель по нашим обычаям.

– Талак?

– Да, но не просто словом, сын. Надо вознести прошение духам на жертвенном очаге, чтобы даже малая случайность не поломала наши планы. Нам нужен окончательный развод быстро, но женщина останется свободной ненадолго…, – пожевав губы, хан пристально взглянул на Горгуда.

– Друг мой, не желаешь ли ты вместо одной Малики получить двух жён?

– А? – тугодумный нойон недоуменно воззрился на хана, но затем до него дошёл смысл предложения, и он резко возразил: – Нет, они начнут кричать, ругаться, драться за мою постель, строить гадости, того и гляди отравят. Нет, хватит одной.

– М-да, – хан уважительно взглянул на нойона; сам он никак не мог отказаться от разнообразия женских тел. – Тогда возьми одну из двух: Гюзель или Тукай…

– Нет, этих не хочу, – простосердечно сознался Горгуд. – Они обе вредные и злые.

– Насчёт этого не волнуйся, – заверил хан. – Мы примем меры, и ты получишь самых послушных жён. Вместе с ними мы дадим тебе самых опытных хозяек, чтобы научили твоих жён всяким женским делам и премудростям.

Великан озадачился и почесал затылок. Так-то он всё равно собирался жениться, но жениться на красавице Малике – нежной и скромной пятнадцатой дочери хана. Однако получилось так, что право на Малику он проиграл.

Горгуд досадливо цыкнул, вспомнив результат поединка. Как так могло получиться что он уступил какому-то хлипкому (по меркам Горгуда) имперцу?! Да он его одной рукой мог швырнуть на землю, а получилось, что швырнули его! И тут он вспомнил, как перед тем коварным броском, ему под ногу (босую, между прочим) попал острый камень. Из-за него Горгуд оступился и пропустил атаку имперца.

Но… сетовать на камень, значит, сетовать на духов. Потому что никто кроме них не мог подпихнуть его под ноги Горгуду. А. значит, духи обижены за что-то на бывшего непобедимого великана. И, значит, ему надо как-то загладить свою вину. Мда… Придётся соглашаться на предложение хана. Потому что, чем меньше ты хочешь что-то сделать, тем довольнее будут духи, если ты это всё же сделаешь… Эти две мегеры принесут Горгуду искупление. Да и обещал же хан, что утихомирит их. А он свои обещания выполняет.

Кизмен терпеливо ждал. Он прямо видел с каким скрипом ворочаются мысли нойона и не мешал ему. Ждал. Если Горгуд согласится – это будет лучшим вариантом. Живёт нойон в самом дальнем аймаке, в горах. Оттуда летом-то трудно выбраться, а зимой, когда не переставая идут дожди, а на перевалах ложится снег, тем более.

Кроме того, Горгуд, несмотря на тугодумство, очень не любит отдавать своё. И, если уж получит жён, точно никуда их не выпустит.

– А разве…, – неуверенно начал Горгуд, – Гюзель не положено пороть и казнить за всё, что она наделала?

– Что мы дикие что ли? – деланно возмутился хан. – И так имперцы смотрят на нас, как на зверушек. Нет, мой друг, мы нашлём на этих вредных кобылиц забвение, и они забудут свою прежнюю жизнь.

– Я слышал, такое случилось недавно с императором и его женой, – ехидно заметил Горгуд.

– Примерно, – невозмутимо отозвался хан. – Ну, что? Берёшь? Учитывай, что мы даём за каждой женщиной по отаре овец в пятьдесят голов и по табунку лошадей в двадцать голов. Но ты должен следить за ними, и, если забвение начнёт рассеиваться, немедленно вызывать