– Хей, Виктор, я тебе гостей привел, – пробасил матрос.

Виктор вздрогнул, поднял голову, в его пустых глазах ничего не отражалось. Потом его взгляд сфокусировался и стал удивленным. Он резко вскочил и заговорил:

– Девочки! Билли! Вы тут? Зачем?

– Они тебя искали, – сказал матрос. – Вот я их и привел. Все, дело я сделал, можно и выпить. – И он косолапой походкой пошел вглубь трактира.

– Зачем же вы сюда пришли! Это место совсем не для вас! – продолжал причитать Виктор.

– Ну что Вы, – развязно ответил Билли. – Мы уже взрослые!

– Ох, – Виктор схватился за голову и покрылся пунцовой краской, бросив быстрый взгляд на кружку с пивом. – Все, все, идемте отсюда!

Они вышли на свежий воздух, и, миновав несколько улочек, оказались у тихой пристани, где все удобно расселись на мелкой гальке.

Виктор постепенно приходил в себя, ему явно было неловко от того, что ребята застали его в трактире за выпивкой.

Он виновато посмотрел на них и спросил:

– Вы меня искали? Для чего?

– Вы знаете, Виктор, – непринужденно заговорила Сараю – Мелисса пишет истории, а Билли, – она кивнула головой в его сторону, – рассказал нам, что в Фэктори есть дом с приведениями. Мелисса сразу же заинтересовалась и стала его расспрашивать, а он толком-то и не знает ничего. Вот мы и решили у вас справиться, говорят, вы знаете все местные легенды. Мелиссе так хочется написать что-нибудь об этом.

– Так, так, так – выдохнул Виктор и улыбнулся Мелиссе, которая сидела с непроницаемым лицом, ей отчего-то не хотелось поддерживать ложь Сары, врать Виктору ей было совестно. – Прекрасно, что тебя волнуют такие истории, но, поверь мне, девочка, это не лучший сюжет для рассказа.

– Но почему? – тихо спросила Мелисса.

– Все это слишком страшно, жутко и трагично, – вымолвил Виктор, и на его красивое лицо набежала легкая тень. – Дело-то скорее даже не в доме, а в самом Фэктори. Я одно время много размышлял на эту тему, и она, надо признаться, не давала мне покоя.

Ребята слушали, затаив дыхание, у всех троих разгорался жгучий интерес в глазах. Казалось, даже Билли забыл про весь тот ужас, что он испытал тогда.

– Расскажите, пожалуйста, – умоляюще попросила Сара.

– Хорошо, – согласился он. – Хорошо, я расскажу. Тот самый злополучный квартал, который все жители Бриф-Коста обходят стороной, не всегда был таким. Раньше он ничем не отличался от других. Люди жили торговлей, рыбной ловлей и другими промыслами, которые существуют в морских городах. Но около века назад Стоун Грей, тот самый хозяин зловещего дома, задумал возвести в самом сердце нынешнего Фэктори фабрику по производству стекла. Жители квартала восприняли эту идею без энтузиазма. Им совсем не хотелось, чтобы в центре их чистого и спокойного квартала выросла фабричная махина. Да и к тому же, мало кто жаловал Грея. Его боялись и остерегались. Он заслужил дурную славу в этом городе, но многим, даже влиятельным людям, приходилось считаться с его мнением.

И когда уже стало ясно, что фабрику вот-вот начнут строить, жители квартала взбунтовались: всем скопом пошли к мэру и стали упрашивать его не допустить подобного. Мэр был хорошим и рассудительным человеком и встал на сторону горожан, но связи Грея в высших кругах оказались сильнее, и было принято решение незамедлительно начать строительство. Жители квартала пороптали, пороптали и смирились.

За несколько месяцев на месте цветущего зеленого палисадника выросло пятиэтажное, громоздкое, некрасивое здание. Грей начал вербовать рабочих среди жителей квартала. Те наотрез отказывались, но по странным стечениям обстоятельств образом они одни за другим начали терять работу. Лавочники разорялись, рыбакам не везло с уловом, а у торговцев на рынке перестали покупать товар. Людям от безнадежности пришлось поступать на фабрику. В городе ходили слухи, что Грею каким-то хитрым способом удалось разорить жителей квартала. Новоявленным рабочим пришлось очень туго на фабрике, Грей ввел жестокую, железную дисциплину. Он сделал все для того, чтобы они стали его рабами. Прошло несколько лет, и все население Фэктори (квартал переименовали из Грин в Фэктори), даже дети 9-лет и глубокие старики, трудились день и ночь на Грея. До жителей центра доходили слухи о том, как жестоко обращается Грей со своими подчиненными. Он выкидывает на улицу больных и немощных, не давая им никакой компенсации и никакого шанса хоть чем-то заработать себе на жизнь. Даже беременных он заставлял работать в поте лица.

В квартале была школа, но она закрылась, потому что дети перестали в нее ходить. Здание публичной библиотеки, было разобрано за ненадобностью, а оркестр, который играл в городском саду, перестали слушать, и музыканты покинули квартал. Так началось постепенное разложение Фэктори. Чем дальше – тем больше. Один за одним стали открываться трактиры и кабаки, которые ночами принимали уставших людей. Отработав тяжелую смену, иной непьющий глянет на своего товарища и решит, раз он так отдыхает, то и я так буду. И тоже пойдет в кабак. А их дети, глядя на родителей, уже видят свою будущую жизнь: я подрасту, стану работать на фабрике, а потом буду ходить в трактир и пить. Все так делают. Все так живут. И таким образом за целый век было воспитано нынешнее население Фэктори. Грустная история. Как раз о таких погибших душах у меня есть стих:

Мрак стережет владения,

улица мечет молнии:

черные приведения,

черные и безмолвные,

черные и угрюмые,

саванами укутаны,

черные и безумные,

встречные и попутные -

пЫлевыми потоками

скрученными, опасными -

хитрые и жестокие,

хилые и несчастные,

и безобразноокие,

и непробудно спящие,

бедные, одинокие,

жалобные, таящие.

– Хм, – промычал Билли. – Ну а дом-то? Что с домом?

Теперь ему не терпелось узнать, как можно больше о нем, раз уж он снова идет туда. Интересно, почему он сам раньше не догадался выспросить все у Виктора?

– Какая грустная история, – прошептала Мелисса.

Виктор понимающе глянул на нее и, проигнорировав вопрос Билли, сказал:

– Знаете, дети, для меня страшнее сам Фэктори, чем дом. Вот именно там, в этом квартале и сосредоточено все зло. И мне ужасно больно смотреть на то, как там незаметно и тихо гибнут люди. Жители Бриф-Коста воспринимают их как нечто естественное, как дурных людей, как бельмо на глазу города, а я не могу так, не могу. Я раньше часто ходил туда, бродил без цели, сидел в трактирах, получал тумаков, конечно, – он улыбнулся. – И мне было бесконечно жаль их, этих несчастных, порабощенных людей.

– Что их жалеть? – удивленно пожал плечами Билли, – Я же общаюсь с